Оборона дурацкого замка. Том 1. Том 2
Шрифт:
— Отставить разговоры! — Нет, все же Стас никак не мог привыкнуть к слишком стремительным движениям местных практиков. Что Чжэнь, что Ба Мяо — они двигались слишком быстро и слишком плавно, слишком естественно, чем ставили в тупик сами биологические инстинкты неодаренных. Ни одно животное не обладает такой грацией, как практик даже на самой нижней ступени возвышения — Сборщике Ци.
Простое человеческое зрение просто не предназначено для такой высокой частоты кадров. В итоге, движения культиваторов, когда те ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хотят двигаться быстро, сливаются перед глазами то в полосы, то в линии, то еще во что-то. Будто из ведра краски плеснули в стремительную
Поэтому на движения Ксина и Саргон, и Камей среагировали постфактум, когда тот уже сделал что хотел. Молодой новобранец вздрогнул, дернулся, отпрыгнул в сторону. А державший его мужчина согнулся пополам от легкого шлепка ладонью по груди. На колени, впрочем, не упал. Гвардеец явно сдерживался и наказывал так, чтобы это никак не сказалось даже на толике боеспособности косепора.
— Я забочусь не о себе, — Покачал головой Стас. Он словно бы не заметил, куда пропал его собеседник. Этот ответ предназначался не лично Камею, который с багровым лицом тер себе грудь и точно никого и ничего не слышал. Нет. Его речь должна была дойти до каждого на этой угрюмой дороге, посреди разрухи, крови и обугленных пепелищ.
— Ведь если предатель все еще среди нас, то каждая волна может стать последней, — Мрачно продолжил он, — Я не хочу вздрагивать от каждого шороха. Просыпаться ночью в ожидании убийц. Искать яд в выданных продуктах. Постоянно ждать удара в спину и бояться соратников больше, чем нечестивых тварей, от которых мы и служим щитом и опорой Человечеству!
— Оз, — Покачал головой Уру, — Какие стремления, какая чистая душа. Я нисколько не сомневаюсь в твоей искренности, юный Саргон. Лишь в словах и выводах. В этом вообще проблема всех молодых да ранних. Преувеличивать значение своих слов и поступков. А потом донимать более умных взрослых своими завиральными идеями, отвлекать на себя время и ресурсы. Сколько таких было, сколько еще будет? — Философски протянул Уру. Даже потянулся к поясу, чтобы по привычке закрыть лицо веером, но жесткая, совсем уже не холеная ладонь нашла только полированное древко дубинки.
— Хм, — Коротко отозвался Ксин и перевел взгляд на Стаса. Их куратор решил не вмешиваться и не вступать в унизительный для себя спор с каким-то черноногим мальчишкой, пусть и наделенным сразу ворохом разноплановых талантов. Он молчаливо делегировал полномочия прокурора бывшему чиновнику одним невыразительным жестом: лишь слегка прикрыв глаза. Уру все понял правильно: коротко поклонился сначала десятнику, потом отвесил более глубокий поклон в сторону своего начальника, а затем выпрямил спину и подошел прямо к Саргону.
— Как мы все видим, это не первое тело, которое сохранилось хорошо посреди здешнего хаоса, — Высокомерно начал он. Поддержка императорского гвардейца, пусть едва ощутимая и по такому ничтожному поводу, словно подарила ему крылья. Дала призрачный шанс на новое место в жизни, не хуже прежнего. И теперь Уру разливался соловьем:
— Как писал великий Ли Бо:
Взялась уродка подражать красотке -
Соседи в шоке разбежались прочь;
У шоулинца странная походка -
Ханьданьцам смех свой удержать невмочь.
После
— Придворный поэт самого Цзинь И Лина хотел донести до нас, как на самом деле хрупки и однобоки наши знания и привычки. Все то, что кажется незыблемым в вашей среде, может оказаться всего лишь дымом иллюзий более развитого общества. Мне неизвестно где ты вырос, Саргон, но вряд ли твои познания распространяются на войну. В любых ее проявлениях, — Бросил Уру косой взгляд на труп.
"Ага, как же. Расскажи это тоннам прочитанных мной исторических и художественных книг, а также сериалам. Да я интригам учился по "Великолепному веку", говорить через губу по Шелдону из "Большого взрыва", а криминалистика вообще мой второй профиль. Десять раз пересмотренный "Доктор Хаус", "Кости", "Щ.И.Т", а также тысячи сериалов про ментов на РЕН-ТВ и другие тайтлы не дадут соврать. Да вы все здесь сосунки перед моим культурным опытом!"
— Как Ханьданьцы смеются над произношением жителей Стылого Берега, так и ты кричишь про предательство и смерть, ничего не зная ни о том, ни о другом.
— Прошу меня простить. Я и не знал, что у вас, Уру, такой богатый опыт предательств и убийств. Может вы и нас научите, как предать и убить демонов, например, во сне, чтобы никто не пикнул? Без волн делать это всяко веселее, чем на продуваемой всеми ветрами стене, — С тщательно наигранным детским любопытством и непосредственностью спросил оппонента Стас.
Уру скрипнул зубами, едва заметно поморщился от смешков товарищей вокруг, но предпочел не заметить колкость. А сам попаданец в очередной раз подивился неожиданной прозорливости куратора. Вместо того, чтобы тупо подавить какого-то мальчишку своим ценным (безо всяких шуток) мнением, он делегировал полномочия скептика другому человеку, в спорах с которым Стас мог не сдерживать язык, а сам Уру бы расшибся в лепешку, но оправдал возложенные на него ожидания.
"И это — восточная деспотия? Безоговорочное подчинение без права голоса? Не понимаю. Сперва Акургаль с личностным качеством признания ошибок и их исправления. Ценным даже в наш век, не то, что здесь. Теперь вот напыщенный и скорый на расправу аж целый Гвардеец Императора предпочитает наблюдать со стороны, а не сходу решать конфликт путем тотального диктата над посмевшим поднять голову смердом.
Мне так везет или люди здесь адекватнее? Гм, комендант вроде стандартный, да и другие отряды производят неприятное впечатление. Может чувство постоянной опасности вправляет мозги? Все же здесь не столица, а жопа мира с поминутным риском смерти…"
— У меня есть опыт старшего человека, который успел прожить свою жизнь. Я видел подобные тела еще когда ты не родился, любезный друг, — Улыбнулся он Стасу.
"Переигрывает со слащавостью. А еще — пытается придумать аргумент. М-да, в ход пошли примитивные правила черной риторики. Если закончилась конкретика по теме — переходи на личности. Желательно грязные тайны или темные пятна биографии, но можно и то, что нельзя изменить. Сироте скажи, что у него нет опыта жизни с родителями и ущербное воспитание, карлику — что он привык смотреть на мир в подчиненном положении и никогда до конца не поймет людей без комплексов. Обоим — что они не понимают здоровой жизни в социуме. Если совсем уж ничего не придумывается — апеллируй к возрасту, социальному положению или дави авторитетом".