Оборот первый
Шрифт:
И, разбежавшись, прямо с платформы прыгнула на один из мостков. Метра три перемахнула, не меньше. Мы с тян переглянулись и двинули в обход, к лесенке.
Обычная девушка?.. Ну-ну.
Вагонетка везла нас по тёмным коридорам добрых минут десять. Коридоры не отличались друг от друга ничем, даже внезапностью поворотов — тян охала, я матерился, и мы синхронно хватались то за металлические поручни, то друг за друга. А Диана сидела напротив нас, словно влитая в пластиковое сиденье, и, казалось, на фокусы вагонетки не обращала внимания. Глаза ее по-прежнему горели.
Вагонетка остановилась в коридоре, ничем не отличающемся от десятка предыдущих. Диана выскочила на мостик и взлетела по лесенке вверх. Мы с тян поднялись за ней.
— Вот их отсек, — сказала Диана. И ткнула пальцем в очередной темный коридор со светяшимися цифро-буквами у входа. — Я говорю, вы киваете. Ясно?
Мы синхронно кивнули.
— Окей, — и Диана шагнула в коридор.
Он оказался неожиданно коротким — не коридор, а тупиковый предбанник с выходящими в него с трёх сторон металлическими дверями. На каждой двери был нарисован код и светилась оранжевым квадратная кнопка. Диана решительно надавила на квадратик правой двери.
Тишина.
Диана позвонила ещё раз. «Сейчас соседи выскочат», — подумал я. Привычки родного мира сработали раньше, чем сообразил — если я не слышу звонка, фиг что слышат соседи. И не факт, что в соседних отсеках вообще кто-то есть.
На третьем звонке раздался глас с небес.
— Ячейка оплачена до завтра, — раскатисто объявил глас, — что вам нужно?
— Мировой розыск, — объявила Диана. И показала двери плоский кругляш из неведомого материала, извлеченный неизвестно откуда. — Вы обвиняетесь в преднамеренном убийстве, — кивнула на тян. — Жертва готова предъявить обвинение. Выходите с поднятыми руками.
Глас, похоже, офигел — озадаченно промолчал.
— На счет три вскрываем дверь, — немного выждав, объявила Диана. — Надеюсь, не надо рассказывать, что произойдет, когда сработает сигнализация?.. Раз. Два…
— Открываю, — раскатисто решил глас.
Дверь уехала в стену. В коридор хлынул яркий свет. С поднятыми руками никто не вышел, но Диана этого, похоже, и не ждала.
Она шагнула в полосу света. Мы с тян, как повелось, за ней.
Квадратный отсек два на два — я наконец разглядел стены. Бетон и бетон, ничего интересного, — по сторонам металлические лавки, на них навалены шмотьё и сумки. Под лавками — обувь, две пары высоких ботинок. Я аж плечами передёрнул — показалось, что в раздевалку родного автосервиса попал, только шмотья у нас было побольше. Дверь за нашими спинами, тихо щелкнув, вернулась на место. Я оглянулся на щелчок. «Ну, всё, — мелькнуло в голове, — приплыли. Теперь уж хрен куда отсюда денемся».
Напротив входа находился ещё один проем с отъехавшей в сторону дверью.
— Ну, и?.. — спокойно спросили из проема. Нормальным человеческим голосом, без всяких раскатов.
— Нукать жене будешь, — так же спокойно отозвалась Диана, — а через дверь с тёщей разговаривать. Если что, имей в виду — у меня право стрелять на поражение. — Оружие альянсовцев она держала в руке.
— Да понял, — проворчал голос. — Сама-то откуда? Из Альянса?.. И как такую красавицу в полицию Нимиры занесло?
— Не твоё дело, — отрезала Диана. — Захожу, — решительно пересекла предбанник и шагнула в дверной
Посреди ярко освещенного помещения стоял стол. Над столом висел прозрачный куб. Внутри куба ворочалась 3D-схема какой-то адской конструкции, на которой то и дело вспыхивали зелёные и красные точки. В углу стола приткнулся плоский монитор, на первый взгляд вполне земного вида. Остальную поверхность занимали картонные тарелки с объедками и окурками, стаканы с остатками питья, огрызки проводов, мелкие и крупные запчасти неизвестно от чего — в общем, как сказала бы моя матушка, царил бардак. У двух противоположных стен стояли топчаны, кое-как застеленные покрывалами. За столом в офисном кресле на колесиках сидел мужик, одетый в оранжевую спецовку. Невысокий, поджарый, синеглазый и седой — хотя, если судить по лицу, лет сорока, не больше.
Есть у меня знакомая, которую прёт от взрослых мужиков, чтобы разница с её двадцатью годами ещё лет двадцать. Этот ей однозначно бы понравился. На нём даже зачуханная спецовка смотрелась смокингом.
Второй обитатель ячейки сидел на топчане. Парень моих лет, тоже в оранжевой спецовке, с буйными кудрями до плеч. Он помалкивал, только настороженно зыркал из-под кудрей. Запах в помещении стоял до боли родной — уставших мужиков, окурков и остатков еды. Один в один, как у нас на работе в подсобке.
— Прошу прощения за беспорядок, — сказал седой, — гостей не ждали.
— Да понятное дело, — хмыкнула Диана, — столько лохов через колено кинули, и ни один не пикнул! Было, от чего расслабиться.
— Угу, — кивнул седой. — Преждевременно, согласен. Я пока не буду спрашивать, как вы на нас вышли. Предлагаю не терять время и начать с главного. Сколько?
Диана пожала плечами:
— Пожизненно, в эквиваленте твоего мира. Странно, что ты об этом не знаешь.
— Девочка моя. — Седой смотрел на Диану, как уставший профессор — на самую бестолковую студентку потока. — Я спрашиваю не о сроке, который нам грозит. Не тебе учить меня законам, поверь. Я спрашиваю о цене нашего избавления от присутствия твоего и твоих спутников. Правильно понимаю, что обвинитель — он? — кивнул на тян.
Диана набычилась:
— Ну, допустим. А откуда уверенность, что я не собираюсь сдавать вас властям?
— Если бы собиралась, пришла бы не одна, а с представителями жестянщиков, — разваливаясь в кресле и скрещивая на груди руки, объяснил седой. — И в их присутствии предъявила бы обвинение. Ты этого не сделала — значит, втихую от начальства хочешь срубить бабла. Понимаю и не осуждаю — красивая, молодая, первый цикл живёшь, а на зарплату мировиков особо не разгуляешься. Из Альянса тебя тоже за взятки выперли?
— С чего ты взял, что я из Альянса?
Я отметил про себя, что слово «взятки» Диану не возмутило.
Седой улыбнулся:
— Не первую жизнь живу, вашего брата немало повидал. Тело, выправка, повадки — да у тебя, считай, на лбу номер жетона выбит… Так, возвращаясь к делу: сколько?
— Десять процентов, — сказала Диана. — Вы срубили около полутора лямов. Сто пятьдесят тысяч — и расходимся с миром.
— А корабль в придачу не хочешь? — впервые подал голос парень, сидящий на топчане. Вот он, в отличие от седого, смотрел на Диану с откровенной ненавистью. — И дом на Жемчужине?