Оборот первый
Шрифт:
— В добрый путь, — хмыкнул парень, проезжающий мимо.
Рубаха, разрисованная снежинками, заломленная набекрень шапочка-тюбетейка с такими же снежинками, развевающаяся накидка за плечами, шорты и ботинки на высокой шнуровке. Явно в трендах чувак, не то что мы.
— Спасибо. И тебе не спотыкаться, — буркнул я в спину стремительно удаляющемуся плащу. — Как эта штука ездит-то?
— Шарль сказал, нужно надавить ногой на переднюю часть доски, — напомнила тян. — Чем сильнее давишь, тем
Переднюю часть доски производители, слава богу, удосужились обозначить стрелкой, указующей вперёд. Если бы не она, в жизни бы не сообразил, на какое место тут давить. Впрочем, и стрелку разглядел не сразу — в этом мире явно проводились соревнования по росписям, чья доска упоротее. Мою, например, украшали крылатые то ли львы, то ли ящерицы безумных цветов, творящие непотребства. По доске тян бегали круглые ледяные дома на ножках. Они творили непотребства в ещё более замысловатых позах. На фоне повсеместного отсутствия порнухи художники, видимо, выкручивались как могли. А могли они — ого-го…
Я поймал себя на том, что разглядываю крылатых тварей, и встряхнул головой. Не о том думаешь, Костя. Ой, не о том! Сосредоточился. И решительно надавил ногой на стрелку.
Получилось, видимо, чересчур решительно — доска рванула вперёд, и я чуть не упал. Но поймал равновесие, ослабил давление, и доска послушно замедлилась.
Я выпрямился. Спустя какое-то время осознал, что качусь и не падаю. Скосив глаза, увидел, что тян ползёт рядом со мной. Что ж, для первого раза неплохо.
— Едем! — скомандовал я.
Немного прибавил скорость. Не упал. Выждав, прибавил ещё. А вскоре понял, что такой способ передвижения мне даже нравится.
Доска реагировала на малейшее шевеление ноги, послушно ускорялась, замедлялась, поворачивала — идеальный снаряд. Я вытащил из кармана комбеза распечатанную карту. Дальше ехали, сверяясь с ней.
Приноровившись к доске, я потихоньку начал обгонять тех, кто ехал впереди. На пустом прямом участке разогнался — ух! Тян жалобно попискивала, но не отставала. Был бы тут не такой холод! Или хоть рожу закрыть чем-нибудь, чтоб на скорости не обмерзала, я бы ещё не так втопил.
— Круть, да? — обернувшись к тян, крикнул я.
— Кто скачет, кто мчится под хладною мглой? — жалобно прокричала в ответ она. — Ездок запоздалый, с ним сын молодой!
— Чего? — офигел я. Аж притормозил. — Сама ты ездюк!
— К отцу, весь издрогнув, малютка приник. Обняв его, держит и греет старик, — ещё печальнее проскулила тян. — Дитя, что ко мне ты так робко прильнул? — Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул!
Я огляделся. В глаза ничего не сверкало. Царей поблизости тоже не наблюдалось.
—
— Он в тёмной короне, с густой бородой, — пожаловалась тян. — О нет, то белеет туман над водой!
— Да чего ты несёшь-то? — Я схватил её за плечо. — Не бухала, вроде.
— П… прости, — опомнилась тян. — Наверное, это реакция на стресс. В сложных жизненных ситуациях я всегда спасаюсь стихами. На работе, или при семейных неурядицах. Обычно читаю про себя, а сейчас вырвалось.
Я ещё раз огляделся. Уточнил:
— Тебя догнала жена, а я не заметил?
— Ох! Нет, конечно. Просто никогда прежде не передвигался с такой скоростью. Это кошмар, я уверен, что ещё чуть-чуть — и расшибусь насмерть! — Тян потрогала себя за лицо. — У меня даже ресницы к бровям примёрзли.
Я присмотрелся. И правда, на ресницах иней.
Стащил с руки перчатку и прижал ладонь к левому глазу тян. Она держалась за правый. Дал же бог напарницу, врагу не пожелаешь.
— Ладно, поедем потихоньку, — пообещал я. — Можем вообще пешком пойти, только больше про малютку не надо.
Тронулись. Пришлось замедлиться, зато появилось время по сторонам смотреть. А посмотреть было на что.
Многоэтажные башни, переливающиеся всеми оттенками модифицированного льда, старинные дома-ладьи, увенчанные коронами, белизна обочин, снежные шапки на деревьях, гладкие полосы дороги — и всё это сверкает под зимним солнцем до того нарядно, что кажется, в новогоднюю сказку попал.
— Вечером, когда фонари зажгут, наверное, ещё красивее, да? — Тян тоже восхищённо озиралась по сторонам.
— Наверное… О, смотри! — Я ткнул пальцем в показавшееся на горизонте самое высокое здание. Ажурное, изящное, будто сплетённое из ледяных веточек. Верхушка терялась где-то в облаках, так, что и корону не разглядишь. — Что это такое, интересно?
— Антенна дальней связи, — объяснил оказавшийся рядом тучный дядька в фиолетовом плаще и тюбетейке. Дядька держал в руке портфель и выглядел, несмотря на хипстерский наряд, важно и деловито. — Наверху есть смотровая площадка, это одна из главных достопримечательностей Ледяного Содружества. Вы откуда к нам?
— Мир C-U45256/К, — с готовностью отрапортовал я.
Дядька приподнял брови. Осуждающе посмотрел на тян. И, неодобрительно фыркнув и ничего больше не сказав, прибавил скорости.
— Чего это он? — удивилась тян.
Я пожал плечами. А потом сообразил:
— Не фанат гаремников, походу. А может, просто завидует. Может, у него ни одной жены нет… Ну и сам дурак. На смотровую площадку полезем?
— А можно?
— А почему нельзя-то? Найдём Диану, заберём пепельницу — и вперёд!