Оборотень по объявлению. Судьбоносный песец
Шрифт:
Меня всю перекосило, что не осталось для медоедки незамеченным. Это давление начинало вызывать дичайшее отторжение. Пусть я была благодарна Алене за месть бывшему, все же ее настойчивое желание, чтобы я примерила на себя ее жизненную философию, раздражало.
— Что?
— Хватит. Я не сделаю такого с собой. Лучше прямо сейчас пойду и спрошу, что ему от меня надо. И у этого совета спрошу. Ладно коллекторы — понятно, из-за чего за мной гонятся — из-за долгов. Но они? И зачем я Никсу, если это всего лишь гон? У вас что, нет высшей
Аленка подперла голову рукой, а потом без улыбки сказала:
— Высшая инстанция — МСО, но они чертовы самодуры. Можно просить защиты у глав кланов. В твоем варианте — лис. Но ты хочешь быть птицей в клетке? Я думала о причине погони и вот что надумала: ясен пень, все надеются, что ты понесла, елы-палы! Там у лисов мутки какие-то с советом, а ты отличный аргумент шантажа. Оборотни свое потомство не бросают.
Неожиданно цифровой замок запищал набором пароля.
— А вот у Леона и спросим, что он думает! — приободрилась медоедка, но стоило в двери появиться щелке, как она вся подобралась. Забралась с ногами на диван и замерла, будто готова была в прыжке накинуться на входившего.
Дверь открылась, и на пороге застыл мужчина с огненно-красными волосами. У него были чуть прикрыты глаза, а голова вытянута вперед так, будто его вел запах. Он еще раз шумно втянул воздух носом, а потом широко открыл глаза и уставился прямо… на Аленку!
И его лицо просто непередаваемо изменилось! Предвкушение оползнем скатилось вниз, оголяя выражение настоящего ужаса.
Я посмотрела на медоедку и впервые увидела, как кто-то может посылать одним только выражением лица. А глаза у самой круглые-круглые, испуганные.
— Иди к черту! — в сердцах крикнула Алена.
— На хрен надо! — в ужасе шарахнулся огненноволосый.
Макс
С бывшим истинной песца у главы лис разговор был коротким: в нору его, под замок, с кляпом во рту. Пусть учится манерам и поведению, переосмысливает жизнь перед отбытием к праотцам.
Макс вернулся в клинику, около которой дежурили остальные члены команды, и с облегчением узнал, что состояние Майконга при помощи крови Никса становится более стабильным.
Глава лис поддерживал моральный дух команды, как мог. С Майконгом остался только Никс, остальных выпроводили и больше внутрь не пускали. Когда песец перестал отвечать на звонки, Макс забеспокоился.
Никс в критические моменты всегда был на связи, понимал важность сообщений и то, что происходит с командой. Как они ждут малейших новостей. И тут тишина.
Подозрительно.
Макс не доверял этому Леону. Вот он стоит напротив в своем белом халате, разливается соловьем, что все под контролем и что песец просто спит. Поверить ему? Пусть репутация у клиники была отличной и Макс знал, что здесь действительно борются за конфиденциальность, а пациенты не пересекаются между собой, все казалось главе лис подозрительным.
Макс покивал, сделал вид, что совершенно
— Ну что, что там?
— Посмотрели, куда выходят вентиляционные шахты? — Макс знал, что команда Никса давно приучена проверять любую местность и помещение до мелочей.
— Выходы закрыты мелкими решетками, разве что мышь проскочит. План здания по БТИ не соответствует тому, что мы уже видели.
— Какие варианты проникновения внутрь?
— Только разве что через окно.
— Какой пациент после операции будет открывать окно на всю Питерскую?
— Есть один на втором этаже. Там как раз сук дерева удобно расположен. Можно запрыгнуть.
— Так что молчите? — Максим через минуту был уже под окном.
— Я сниму одежду, привяжите мне на спину, когда я обернусь. Этот шанс нельзя упускать.
И не упустил же! Запрыгнул в палату, готовый к неожиданной встрече с любым пациентом, но обнаружил только смятую кровать в крошках. И запах, который послал обоняние в нокаут. Он был еле заметный, как у только что родившегося котенка, и лис, как привязанный, пошел по нему.
Макс еще не мог определить природу и вид этого запаха, но осознание, что эта тяга так похожа на притяжение к истинной, заставило его сердце биться. Сколько бы он ни говорил, что ему рано обзаводиться парой, пока он не поставит на ноги весь клан, сердце радостно забилось. Он шел по свежему следу, догнал ладную фигурку, которая играючи взобралась по лестнице, а потом запомнил пароль кодового замка.
Вошел. И попал в свой личный ад.
Только глядя на позу, вдохнув как следует проявляющийся запах вида, Макс понял, что его угораздило вляпаться в неприятности покруче, чем у Никса.
У того хотя бы пара не отбитая медоедка!
Кира
— Что такое? — шепотом спросила я у медоедки.
Теперь ее поза сменилась на кардинально противоположную: вместо «сейчас ка-а-ак прыгну» стала «сейчас ка-а-ак дам деру». Взгляд девушки сканировал двери, будто она взвешивала, через какую лучше всего бежать.
Но я не видела, чтобы огненноволосый представлял угрозу. Скорее мужчина выглядел так, будто готов биться головой о стену. Постоянно покачивал головой, один глаз сощурился, другой, наоборот, будто выкатился, делая его немного шальным.
— Смерть Аленушкина пришла, елы-палы! — зашипела девушка, перебираясь задом через спинку дивана и занимая оборонительную позицию.
Я понимала, что от оборотня мне бесполезно прятаться за диваном. И за дверью бесполезно. И я не могу обернуться зверем и пролезть в какую-нибудь узкую щель. Впрочем, я о себе много думаю: молодой мужчина не сводил глаз с медоедки, а на меня даже ни разу не посмотрел.
— Вы знакомы?
Как по мне, так это было очевидно, но надо было хоть как-то разрядить обстановку, а то еще немного — и бревна сорвутся с петель и будут летать по помещению.