Оборотень с границы
Шрифт:
— Несколько лет назад ко мне в гости приехал один уважаемый человек. Не скрою, было очень приятно, что этот мужчина, узнав о старом Гамзате, проделал долгий и трудный путь сюда из Сибири. Узнав, что я не могу побеседовать с ним сразу же, он не стал что-то требовать, а просто снял жилье и десять дней подряд каждый день приходил к башне. Мне было очень неудобно, но я сильно болел, и потому этому человеку оставалось только ждать.
Когда я все-таки смог побеседовать с ним, то он рассказал мне, что родился в семье крупного руководителя, открывшего после развала Советского
«Мой отец хочет, чтобы я продолжал его дело. Но я совершенно не умею вести дела, особенно вести их так, как это делает он» — жаловался мне мой гость.
Он рассказал про своих родителей, детство, увлечения. Про то, чего хотят и ждут от него окружающие, и как много неудач он успел потерпеть. И все оказалось именно так, как я подумал изначально.
Его отец родился с тотемом вепря. Он был сильным, целеустремленным, умеющим добиваться желаемого силой напора, сметая на пути любые препятствия. Самым забавным было то, что об этой сущности говорила даже его фамилия — Кабанов.
Однако его сын, пришедший ко мне за советом, родился совсем другим. Он никогда не видел прелести в занятиях единоборствами, а единственным спортом, привлекавшим его, оказалось, фигурное катание. Он знал несколько языков, с удовольствием изучал все, связанное с экономикой и производством, но терялся, как только возникала необходимость кому-то что-то приказать, а уж тем более добиться исполнения этого приказа.
Попробовав себя в роли начальника филиала фирмы отца, он сбежал оттуда буквально через пару месяцев. Закончив курсы руководителей, мужчина вынес из них только то, что никогда не сможет стать даже бледным подобием родителя.
Из-за этого он часто ссорился с отцом, что, конечно же, расстраивало их обоих, но, увы, не сдвигало ситуацию с мертвой точки. Несоответствие желаниям окружающих отравляло ему жизнь, понимания, что делать дальше, не было ни у него, ни у его родных. И вот он пришел ко мне.
«Смотри», — сказал я ему. — «Всевышний испытывал тебя, но ты доказал, что умеешь ждать и дожидаться. Значит, ты можешь добиться своих целей, просто тебе не надо пытаться делать это так, как учили тебя твои родители. Наши родные часто пытаются воспитать нас так, какими они бы хотели видеть себя, не понимая, что рождение ребенка — это чудо, не зависящее от их прихоти. Поэтому попытайся не быть таким, как твой отец. Будь собой!»
Он тоже долго сомневался, когда услышал мои слова. Я сказал, что он не сможет стать вепрем, как его родитель. Он не способен идти вперед, проламывая стены. Это угнетает его, потому что противно его природе.
Пришедший ко мне родился Пауком. Он умел воспринимать информацию и научился плести такие комбинации, с которыми не сравнится ни одна паутина. Мужчина сидел напротив меня и не верил моим словам, но потом решился попробовать. И тогда он добился всего того, чего желал сам, причем очень быстро. Сейчас он советник губернатора, у него нет подчиненных, и ему не нужно никому приказывать, но одно его слово ценнее десятка иных документов. Его ролью было плести паутины и дергать за ниточки, а стены за него ломали другие. Так
Гамзат закончил свой рассказ и посмотрел на меня, ожидая реакции.
— Удивительная история, — потер я затылок. — Но она все-равно не отвечает на вопрос, безопасно ли для меня и окружающих дать свободу своей сущности.
Гамзат улыбнулся и легонько потряс опустевший чайник.
— Я не могу сделать выбор за тебя, Андрей. Решение, что делать дальше, ты должен принять сам. Мне было приятно говорить с тобой, но я стар и нуждаюсь в отдыхе. Прости меня, но наша встреча закончилась.
— А что мне делать с кольцом? — спросил я, не до конца веря, что наша беседа завершилась. — Может быть вы знаете, к кому я могу обратиться за помощью?
— Увы, — покачал головой Гамзат. — Я всего лишь старый человек, который прожил долгую жизнь и может что-то рассказать тем, кто просит совета. Но то, о чем ты говоришь, никогда не попадалось в поле моего зрения. Ведьмы не очень любят мечети.
И он тихо засмеялся, глядя на меня и как бы приглашая присоединиться к своему веселью.
— Но может быть вы знаете, у кого можно спросить? — не отступал я, надеясь хоть на какую-то подсказку.
— Иди, Андрей, иди. Мне было приятно говорить с тобой, — и Гамзат потушил огарок свечи кончиками пальцев.
Его фигура моментально спряталась в темноте. Как бы не хотелось чего-то другого, но пришлось встать и направиться к выходу. Меня раздирали самые противоречивые эмоции, ведь в какой-то момент я поверил, что этот человек может помочь мне. Но приходилось уходить ни с чем. Желание закончить разговор продемонстрировали предельно доходчиво.
На пороге я все-таки нашел в себе силы обернуться и поклониться в темноту.
— Спасибо за совет, уважаемый Гамзат! — с чувством выговорил я. — Надеюсь, что сумею правильно понять его.
Ответом мне была тишина. Подождав еще несколько секунд, я развернулся и вышел на улицу.
Мои друзья сидели в машине и курили в открытые окна.
— Ну что? — выскочил навстречу Мирон. — Удачно?
— Поехали на заставу, — не ответил я на его вопрос. — Там все расскажу.
К моему удивлению, Мурад не пожелал попрощаться с дедушкой. Точно так же он не продемонстрировал ни малейшего интереса к моему разговору с Гамзатом и его итогам. Сидел в автомобиле с таким видом, как будто вообще не имеет к происходящему никакого отношения. Только на вопрос Мерзкого, куда его подвезти, коротко ответил «Домой!»
— Уважаемый, мы что-то должны тебе за помощь? — спросил Мирон у Мурада. Мне показалось или наш проводник вздрогнул от этого вопроса? Показалось, наверное.
— Ничего нэ надо, — с ярко выраженным акцентом ответил он. — Рад, если сумел помочь уважаемым людям.
Мы высадили Мурада на том же месте, где он встречал нас, и помчались в сторону пограничной заставы.
— Я уж думал, что ты там ночевать решил остаться, — Мерзкому явно было любопытно, чем закончилась моя беседа с бывшим муллой, но спрашивать напрямую он не стал.