Оборотень третьего рода (Ментоморфозы)
Шрифт:
Когда возвращаешься в дом за забытой вещью, надо непременно посмотреть в зеркало, иначе пути не будет. Я никогда так не делаю. Потому что не знаю, кого увижу в темной стеклянной глубине на этот раз.
Сегодня я буду Троллем. Зубы чистить не обязательно, вода вредна, точит камень, а мыло вообще буржуйская затея. За ночь наросло щетины вроде мелких сталагмитов. Провожу по роже бритвой, она ломается в руке пополам. Опять не свою схватил. Пес с ним, я и так красивый — все девки в обмороке.
На завтрак позавчерашняя
В двери на лестничную клетку болтается связка ключей. Наверняка Тамарка курит. Так и есть. Соседка, пухленькая красотуля, смолит сигаретку у мусоропровода и приветствует меня взмахом руки. Подхожу.
— Что ж Вы, Тамара, так неосторожно себя ведете, ключи где попало оставляете. Допустим, выйдет из лифта преступник и осуществит преступное посягательство на Ваше здоровье и имущество.
— Это как? — теряется Тамара.
— Изнасилует и ограбит, — поясняю.
— Изнасилует… — мечтательно тянет Тамарка. Вот дуреха!
— Кхм! Придется мне сегодня вечером провести среди Вас профилактическую беседу.
Тамара согласно кивает.
На службе едва успеваю к утреннему разводу. Майор Дубинин пожимает мне руку и смотрит в глаза — так он определяет, на какой фронт борьбы с преступностью меня отрядить. Троллю положено бороться за общественную безопасность в патруле или охране. Бывают еще спецзадания, где не обойтись без моей силы и неуязвимости.
— Акимочкин, в шестую группу.
О, с этими я ездил, неплохие ребята, особенно капитан Бобров, их старший.
Когда я прохожу по коридору мимо контрольного отдела, до меня доносится: «оборотень в погонах». Настораживаюсь, прислушиваюсь. Нет, это не про меня. Это про тех, кто в бандюки подался, не меняя профессию, или кому сначала дают на лапу, а потом дают по рукам. Про Тролля, Скорпиона и Умника знает только Дубинин. Он меня оберегает от излишнего внимания, даже адрес в отделе кадров липовый.
Едва начали объезд района — вызов. Вооруженный захват заложников, вот оно как. Громко звучит, так и чудятся кадры из хроники: самолеты, банки, группа Альфа мужественно выручает почти без потерь… Да нет, откуда в нашем подмосковном захолустье международные террористы? Какая-нибудь сволочь, допившись до зеленых слонов, терзает семью.
Так и оказалось. Во дворе посреди затоптанного лужка труп собаки, под прикрытием котельной под мелким дождиком ежится участковый и сдержанно матерится. На безопасном расстоянии собралась небольшая толпа зевак. За действием наблюдают из фургончика «Дежурной части» — когда успели? В окно третьего этажа время от времени высовывается лысоватый мужик с ружьем и что-то орет. Завидев патруль, он первым делом стреляет по машине. Не на тех напал, у нас не просто УАЗ-3160, а оперативно-служебный автомобиль УУМ, в «Спецтехнике» делали!
Подъезжаем к котельной. Участковый докладывает, обильно пересыпая речь неуставными выражениями, что гражданин
— Дети большие?
— Пять лет и годик.
Бобров смачно сплевывает.
— А если подстрелить? — это Костик, сержант, он у нас недавно.
— Говна не оберешься. Забыл, как по прокуратурам таскался?
Костик уже кого-то «подстреливал», якобы при задержании. Потом полгода оправдывался и в итоге перешел к нам в горотдел с понижением.
В окне сменяется экспозиция. За спиной террориста показывается встрепанная женщина с младенцем на руках. Видимо, она что-то ему говорит. Мужик вскидывается, оборачивается и стреляет внутрь квартиры. Слышится детский крик. Участковый бледнеет с лица. «Говорил дуре, сажать надо», — шепчет он с досадой.
Бобров смотрит на меня.
— Надо брать. Ты как?
— В форме, как всегда! — это у меня каламбур такой.
В подъезде за нами увязывается оператор «Дежурной части». Посторонних мы не любим, но этот профессионал, мешать не должен.
Дверь железная, хорошая. То есть для нас плохая. Я разбегаюсь и луплю в районе замка. Ах ты черт! Замок выбило, но у мужика стоят упоры в пол и потолок.
— Всем отойти! — ору, снова бью в верхний угол двери и влетаю внутрь. Пилипец стоит посреди комнаты с ружьем на перевес. Бах! — пуля рикошетирует от каменной груди Тролля и попадает в буфет. Пилипец оглядывается на звон, я бросаюсь на него, вырываю ружье, ломаю об коленку, хватаю мужика, скручиваю, тоже, кажется, что-то ломаю. В комнату протискивается Бобров и Костик в бронежилете, надевают на мужика наручники и от избытка чувств пинают неуставными десантными ботинками. Финиш.
После, когда преступника забрала служба конвоирования, жену и детей увели из разгромленной квартиры и погрузили в Скорую, ко мне подошел парень из «Дежурной части».
— Сержант, ты в порядке? Мне показалось, что этот мудак стрелял в упор.
— Пуля отлетела от нагрудного знака, который я ношу во внутреннем кармане в качестве талисмана, — дурачусь я. — А вообще, он просто промахнулся. Третью неделю с перепоя, руки-то дрожат.
Возвращаемся в отдел, докладываем с Бобровым майору Дубинину.
— Я уже в курсе, — вид у майора недовольный.
По телевизору идет «Дежурная часть». Мелькает моя перекошенная рожа, разбитая дверь и Пилипец с ружьем. Шустрые ребята! Корреспондент повторяет мою хохму про нагрудный знак, от которого отлетают пули, и вдохновлено врет, что знак мне якобы вручил некий шериф за особые заслуги.
— Бобров, готовьте рапорт о задержании правонарушителя и на поощрение сотрудников, кого считаете нужным. Можете идти. А Акимочкин мне сейчас доложит, какие такие шерифы раздают нагрудные знаки сотрудникам нашего горотдела.