Оборотень в эклерах
Шрифт:
– Да, я была рада заполучить такого шикарного мужчину, – томно вздохнула Готильда, выпустив колечко сизого дыма. Гримерка пропахла табаком и ванилью. Сигарета, которую курила певица, была вставлена в лакированный черный мундштук, украшенный золотистым узором.
Готильда была высокой, с Лероя ростом. Светлые локоны рассыпались по плечам. Эффектную фигуру певицы подчеркивало облегающее платье изумрудного цвета – в тон глазам – с глубоким декольте на спине, прикрытой лишь нитью жемчуга, которая соединяла края ворота платья и свободно свисала вниз. Кожа вампирши
– Однако на многое я не рассчитывала. Амель, конечно, лакомый кусочек, но не по мне дичь, – добавила она. – К тому же, связался с оборотничихой, которая пытается им командовать! При этом они умудряются жить в мире и согласии… Ах, это до жути банально! Но иногда так завидно, что я просто не удержалась. Нет, разумеется, такой прекрасный союз я не стала бы разбивать. Мне хотелось лишь ненадолго почувствовать себя женщиной, которую любят!
– А заодно, подзаработать, – вставил Хью, постукивая указательным пальцем по желтому конверту, который только что был найден в выдвижном ящичке туалетного столика, украшенного открытками с видами купающихся в тумане горных пиков.
Готильда мечтательно улыбнулась.
– Это такие мелочи! Признаться, я даже сомневалась, что когда-нибудь покажу их ему. Достаточно того, что я получила сказочные воспоминания, запечатленные на фотографиях. Ах, эти современные технологии! Давно ли изображения делались на посеребренных пластинках?
– Сейчас серебро для получения фотографий тоже используется, – заметил Лерой.
– Разве? – удивилась Готильда.
Лерой кивнул.
– Фотобумагу обрабатывают ляписом прежде, чем делать снимки. А стеклянный негатив выдерживают в коллодионной эмульсии…
Хью кашлянул. Лерой смутился и замолчал.
– Не знала, – расстроилась Готильда. – Впрочем, могу сказать точно, что мне это нисколько не мешает. Ведь я не собираюсь любоваться ими каждый день…
– К тому же, это неплохая инвестиция, – поддержала Хью Лена, а Лерой укоризненно прицокнул языком.
Вампирша пожала плечами.
– Любая девушка будет чувствовать себя уверенней, когда у нее есть туз в рукаве.
– Как же Вир согласился на то, чтобы сфотографироваться в столь откровенной обстановке? – спросил Лерой. – Готти, тут не обошлось без магического вмешательства.
– Да какое там магическое вмешательство? – отмахнулась певица. – Я всего лишь успокоила бедняжку! Накануне вечером его жена общалась с каким-то журналистом, и так улыбалась ему, что у несчастного Ами едва не поехала крыша. Конечно, он к тому моменту выпил уже не один бокал шампанского, и все же… Амель даже ревнует так трогательно, совсем как это делал Луи! Я была сражена наповал. По правде сказать, я ничего не планировала, все случилось само собой.
– Госпожа Готильда, давайте уже конкретику, – напомнила Лена.
– Я подлила ему в кофе немного приворотного. Девушки тянутся к прекрасному!
– И конечно, это было легальное средство? – спросил Хью.
– Разумеется! – Готильда решительно взмахнула мундштуком, пепел полетел на пол. – У меня даже где-то есть рецепт, выписанный доктором Ульвертом, вы не могли о нем не слышать! Лекарство
– Но происходит это обычно не раньше трехсотлетнего срока, – заметил Лерой. – Ты говорила, что…
– Девушке свойственно занижать возраст, сотня-другая лет – разве это существенно? У меня богатое воображение и я неоднократно представляла себе, как, в стотысячный раз выходя на сцену, пою все те же песни. Все такая же прекрасная, но такая одинокая… ох, от этих горьких дум становится так скверно!
– Хотелось бы увидеть рецепт, – оборвала Лена.
– Постараюсь отыскать, – пообещала Готильда. – В общем, приворотное в этот раз помогло не только мне, но и убитому горем Ами. Можно сказать, я выступила в роли душевного лекаря.
Судя по фотографиям, одним душевным исцелением явно не обошлось.
– Готти, скажи честно, кто-то просил тебя соблазнить господина Вира? – предположил Лерой.
– Я не занимаюсь подобным!
– Но фотограф очень удачно оказался под рукой, – заметил Хью.
– Совершеннейшая случайность. Камера принадлежит бару, спросите у Эвильды. Конечно, я никому не сказала, кто такой Ами, иначе эти алчные девицы не оставили бы его в покое… – Готильда взмахнула рукой.
Лена едва удержалась от едкого замечания. Разлучницей вампирша быть не хотела, но и в удовольствии себе не отказала. Притащила откуда-то фотографа, чтобы сделать компрометирующие кадры, которые вовсе не планировала использовать для шантажа… Романтическая натура!
Лерой посмотрел на Хью, и тот вышел из гримерки.
– И часто Вир сюда заходит? – поинтересовался оборотень у певицы.
– Никогда, – ответила та. – Вы не слушали: жена держит его в ежовых рукавицах.
– Как же вы встретились? – спросила Лена.
– На встрече выпускников, разумеется!
– В Дельвирской классической академии? – озадаченно уточнил Лерой.
Вампирша кивнула.
– Виры входят в попечительский совет. А портрет Амеля до сих пор не заказали для зала славы! Удивительно, как он великодушен…
– А ты? – снова вернул ее в русло беседы Лерой. Никто не удивился бы, узнай, что Готильду приглашали петь на праздниках.
– А я училась на факультете изящных искусств, – сообщила вампирша. – Это было так увлекательно! Я даже проработала несколько лет в музее древностей и загадок. Ах, там и закончилась моя жизнь. Мне было всего двадцать пять, когда привезли саркофаг с проклятой мумией.
– И вас настигло проклятие? – все же не удержалась Лена.
– Скорее, жадность напарника, – отмахнулась певица. – Ну, не смотри на меня так, Леличка. Такие были времена. Все пили крепленое, искали работу, а по ночам шли на танцы или чистить банки. Мы всего-то ограбили мумию! Вытащили из саркофага сокровища, пока ученые размышляли, как устранить проклятье. Мы с Луи не ждали, конечно, что Майк окажется таким пройдохой. Он застрелил нас обоих и пытался скрыться. Но судьба не была к нему благосклонна. Он провел в тюрьме долгие годы… А я, как и положено, восстала. Моя мать была вампиром.