Оборотень
Шрифт:
В папке Виарно же нашлись и другие бумаги, совершенно не прошенные Лерионом, но любовно подшитые доклады и наблюдения, педантично занесённые на пергамент и подтверждающие нелюбовь Шоны к детям самого Лериона. Выбор учителей более низкой квалификации, отказ от тех, кто был хорош, но чем-то не понравился Лоне, и наоборот.
По отдельности они казались мелочью — хотя какую-то часть король всё же смог вспомнить. Но все вместе складывались в неприятную и в чём-то даже ужасающую картину.
Как если бы Шонель сама метила на королевский трон.
—
Одно дело, внутрисемейные дрязги. В конце концов, он и сам не факт что любил бы всех своих племянников или относился бы к ним как к родным. Но притязания на трон — это практически предательство. Обвинять в этом Шону всё равно, что обвинить его самого в преступлении против короны!
Абсолютнейший бред!
Не выдержав, Лерион захлопнул папку и, не давая себе передумать, убрал их обе в дальний ящик стола. Тяжко вздохнул, поднимаясь из-за стола, — ему требовалось пройтись. Развеяться немного, выдохнуть… И поговорить с другом. Признать, что тот был прав, вслух… И извиниться за собственную вспыльчивость.
Потому что королевская гордость вещь, конечно, полезная. Вот только друзей у короля не так уж много. А признать ошибку и вовсе не зазорно.
А ещё — посоветоваться. Только Мишелю, с которыми они были знакомы с детства, Лерион мог поведать о собственном плане не боясь неожиданностей или, тем хуже, подлостей.
Только Виарно не побоится честно сказать, насколько глупа затея удалить Лонесию подальше от дворца. От греха подальше. И чтобы лучше разобраться в происходящем.
На краю сознания настойчиво зудела мысль, что Лона могла бы претендовать на трон, в отличие от Шоны, но Лерион её успешно игнорировал.
Глупости это всё. Всему причиной обычные семейные дрязги и ничего кроме.
***
Шонель коротко постучалась и, не дожидаясь ответа, вошла в гостиную, где сейчас веселилась Лонесия с подругами.
Музыкант играл на лютне что-то легкомысленно-весёлое, девушки смеялись, развлекаясь вышивкой, и громко — и не думая как-то скрываться! — обсуждая недавнюю выходку.
Безмятежный вечер светских леди выглядел максимально неуместно — Шона уже была в курсе краткосрочной пропажи наследницы, ради поисков которой на уши поставили весь замок. И, хотя Астер уже четыре часа как нашлась, наблюдать за столь беззаботным весельем было странно.
Шона громко скрипнула зубами — на неё не обратили внимания совершенно. Лонесия не прервала свою хвалебную речь, в которой однозначно прозвучали слова «ловко», «я её» и «обманула», и на вошедшую женщину даже не посмотрела.
Громкий хлопок в ладоши жрица сопроводила капелькой магии, из-за которой одна из струн лютни попросту лопнула. Инструмент было жаль, да и музыкант, которого струна хлестнула по пальцам, был не виноват, но Шонель была слишком зла, чтобы думать о таких мелочах.
— Девочки, я бы хотела поговорить с принцессой наедине.
В звенящей тишине голос жрицы прозвучал подобно скрежету льда — такой
Ошарашенные фрейлины поспешно закивали, и торопливо покинули гостиную, побросав вышивку на местах, где сидели. Да и лютнист не заставил себя долго ждать, выскользнув из комнаты практически самым первым.
Даже поклониться забыли — раздражённо отметила Шонель, и перевела сердитый взгляд дочь.
— Ты объяснишь мне, что это было?
— Обычный светский вечер, — Лонесия пожала плечами, продолжая улыбаться. — Ты ведь и сама говорила, что это полезно — знать, чем живёт наш народ.
Шонель мысленно поморщилась. Такая трактовка её не устраивала, но сейчас это следовало отложить в сторону, и сначала разобраться с более важным вопросом.
— Я не про ваше собрание. Я про то, что ты сделала с Астер.
— А что я сделала с Астер? — Лона притворна удивилась.
— Ты решила поиграть со мной в игры? — со злостью прищурилась Шонель.
— Конечно же нет, — девушка скривилась, садясь ровнее. — Но с Астерией всё было продумано!
— Продумано?! — Шона цокнула языком и покачала головой, складывая руки перед грудью. — В таком случае, поведай мне, какую пользу для нас несёт твоя окончательная ссора с наследницей?
— Не с наследницей, а всего лишь с Астер, — Лона раздражённо отмахнулась. — Всё прошло как надо. Астерию видели в городе и, я тебя уверяю, через пару дней нужные люди придут к воротам замка каяться в содеянном грехе.
— Ей тринадцать! Какой, к Ортану, грех?!
— Неподобающее поведение. Вульгарное и простолюдинское! — Лонесия вскинула голову, поджимая губы. — Как она одна гуляла по городу. Как смеялась над уличным представлением. Как обижала несчастных бродяжек. И как надменно общалась со всеми встречными.
— Лона…
Шонель покачала головой, прикрыв ладонью глаза, и не удержалась от тяжкого вздоха.
— Почти двадцать лет уже Лона! — девушка вскочила с дивана и притопнула ногой. — Ты обещала, что трон будет моим гораздо раньше. Но последние лет пять ты только и твердишь о том, что мы должны… Что я! Должна дружи-и-ить с Астер.
Последнюю фразу она протянула с нескрываемым отвращением.
— Твой сегодняшний… Поступок, очень сильно это усложнит, — Шона поджала губы, глядя на дочь с неудовольствием. — Теперь вина точно лежит на тебе. И придётся извиниться по-настоящему.
— Ни за что!
— Придётся! — женщина придавила дочь взглядом. — Если ты не хочешь получить ответных пакостей.
Лонесия надула губы и скрестила руки перед собой, даже не думая соглашаться с матерью.
— Да пойми, ты, дурёха! После сегодняшнего в вашей ссоре виновница снова ты. И, случись что, Лерион встанет на сторону Астер. И я не смогу опять его убедить в том, что это не так. А ведь он может не ограничиться простым разговром с попыткой узнать правду — как сегодня. Он вполне может и тебя сослать в какой-нибудь замок неподалёку. И никаких тогда балов, охоты и прогулок в компании фрейлин.