Оборотная сторона
Шрифт:
За руку с моим монстром бежим из гостиницы, в спешке уезжаем. Где остальные неведомо, с момента как забрал из номера Кирилла, слова не произнесла. Сплошные монологи в голове.
Атмосфера тяжёлая, тревожная в салоне. Кондиционер выключен, а я мёрзну, кожа покрывается мурашками, холод изнутри. Почему до сих пор меня не посвящают в планы, тупая отмазка, что жалеют, берегут психику. Устала доказывать на чьей стороне. Неправильное слово выбрала, убеждала, кричала. Бестолку, меня никто не слышит, потому, что плевать на самом деле. Не меня берегут, за себя беспокоятся. На душе скребут кошки, до безумия хочу поговорить с Машкой. Чем больше времени проходит, тем
— Что будет потом?
Срывается вопрос, спустя два часа. Он не слышит моих мыслей, спрашивать могу о чём угодно.
— Ничего.
Неужели так легко догадаться или у него на всё один ответ.
— Расскажи мне, я хочу знать. Имею право знать, что ждёт меня.
— Так рвалась домой, теперь не радуешься. Сама не знаешь чего хочешь.
— Ты не ответил, — требую.
— Ждёт тебя прежняя жизнь, с поправкой, знаешь больше, будешь смотреть по сторонам выходя на улицу. Пойдёшь на работу, побежишь по салонам, ногти, ресницы поправлять.
Он это говорит таким тоном, словно насмехается.
— Сначала придётся ещё денька три потерпеть меня и будешь дома, наслаждаться любимым шампунем, — сочится ядовитый сарказм.
В груди сжало всё, стянуло стальным кольцом. Правильно понимаю, отвезёт и уедет. Отворачиваюсь, вижу его в отражении, поглядывает. Знаю слышит моё учащенное дыхание, стук сердца с перебоями.
— Какого чёрта ты постоянно грузишься?! Бесит!
Вздрагиваю от вопля и мгновенно взрываюсь. Понесло.
— Как ты вот так меняешь девок, сегодня одна, завтра другая… Я так не могу, если с кем-то, то не просто так, значит именно с ним хочу и больше никто не нужен, — морщусь разочарованно.
Может ещё в любви признаться и позорно расплакаться от досады. Полоснул острым взглядом.
— Живи проще, есть сегодня и сейчас, пользуйся. Хочу беру, не хочу иду дальше. Никаких проблем. Это только ты мне мозг жрёшь!
Поблёскивающие в темноте глаза пугают.
— Прекрати орать на меня. Как я тебе его жру, вообще молчу, — стараюсь тоже не кричать, голос дрожит, как и сама.
Резко сворачивает на обочину, по тормозам, хватает за затылок и притягивает к себе ближе. В лицо кричит:
— Двадцать четыре на семь, вот тут ты мне жрёшь мозг! — приставил палец к виску. — Теперь поняла?!
Отталкивает, опустив руки на руль отворачивается и смотрит в темноту. Дышит тяжело, даже слышу как, да и я так же. С трудом сглотнув выдыхает через рот. А я не могу смириться, плещет возмущение, болит душа. Если готов так легко отпустить, зачем тащит с собой? Зачем мучает?
Я же чувствовала в его касаниях, видела во взгляде… Перелезаю к нему, усевшись верхом, обнимаю за шею крепко, не мешает и не противится, только сильно напряжён. Обхватываю лицо ладонями, как он делал, выворачивая внутренности этим порывом наизнанку, смотрю в глаза, мерцают далёким пламенем. Медленно приблизившись, осторожно касаюсь губ, поддаётся, отвечает с готовностью, хватая за нижнюю.
— Решила жить здесь и сейчас? Без сожалений.
— Нет, решила вывернуть тебе душу, как ты мне делал, — в глаза говорю, глажу пальцами лицо.
— Ты итак это регулярно делаешь, — сминает инициативу напором.
Не церемонясь спускает лямки вместе с бельём, грубо стягивает открывая доступ к груди. Подставляюсь голодным поцелуям, покрываясь мурашками блаженства. Задирает сарафан, раздаётся треск ткани, вот она оборотная дурь, красивые стринги теперь непригодны. Растёгивает свои джинсовые шорты, преград больше нет, поспешно добирается до желаемого, громко
Двое суток в дороге, один на один, упиваемся нежностью друг друга, целуемся при каждой возможности и практически не спим снимая номер на ночлег. Я не завожу разговоров больше, продолжаю беседы в своей голове. А он, словно каждый раз, молча пытается развеить мои домыслы, я не одна из, я единственная и неповторимая для него.
— Почти дома, — глухо звучит.
Ощущение, что волнуется, виду конечно не подаёт.
Удивлённо осматриваюсь, пока вижу только дорогу и поля, пролески. Свернули с трассы на второстепенную, километров сорок и показался посёлок. Подумать не могла, Влас живёт в дебрях, была уверена они все городские. На самой окраине, вдали от остальных, стоит большой одноэтажный дом. Забором огорожен только с одной стороны, как бы отделяясь от поселения. Постройка свежая, не до конца благоустроено, по территории то там, то тут остатки стройматериалов. Обходим по узкой дорожке, Влас открывает дверь, а я поражаюсь дикости мест. Буквально в паре километрах лес, самый настоящий, вокруг пустыри покрытые зелёным ковром. Оборачиваюсь на него, ядовитая усмешка, кивает головой, приглашая войти.
Клацанье когтей по кафелю заставляет поёжиться, холодок по спине. Прирастаю к полу веранды, за руку, силой затаскивает внутрь. Громадный чёрный доберман скачет зайцем перед ним, скулит словно щенок. Опустившись перед собакой на колени, хватает за морду, целует прямо в нос.
— Угомонись, — строго присекает дальнейшие визги питомца.
Небольшая, совершенно пустая прихожая, через арку проходим на кухню. Просторно, полный минимализм, никаких излишеств, на двух больших окнах горизонтальные жалюзи, белая мебель сверкает глянцевыми поверхностями. Выглядит стерильно, напоминает процедурную, не хватает голубого кафеля. Слишком стерильно. Островок заставлен пятилитровками с водой.
— Динь, познакомься, это Милана, — странно запнулся на имени, от чего собака грозно глянула на меня.
Явно стебётся представляя собаке.
Открыл холодильник, нахмуренно осмотрел, я боюсь двинуться с места, опасливо смотрю на псину.
— Она жутко красивая, — вырвалось непроизвольно.
Вся чёрная, грациозная, под тонкой блестящей шерстью бугрятся мышцы. Крупнее чем положено собаке её породы. Стоит в пол метре от меня, напряжённо замерев, умные глаза неотрывно наблюдают за каждым движением.
— Дин, сука!
Подпрыгиваю с перепугу. Хлопает дверцей холодильника и укоризненно смотрит на питомца, отпивая минералку из бутылки.
— Какого чёрта ты опять изодрала весь холодильник? Можно же аккуратно.
Виновница игнорирует его вопли, продолжает меня гипнотизировать. Так захотелось коснуться, но настороженная поза останавливает.
— Можно её погладить?
— У неё спроси.
Очень смешно, сначала знакомит, теперь… Боюсь, но всё равно тянусь, когда до головы осталось пару сантиметров и меня не облаили, почувствовала больше уверенности. Почти коснулась, как она тут же с рыком хватанула зубами по пальцам. Взвизгнув отдёрнула руку, попятилась, зажимая укушенное место.