«Оборотни» из военной разведки
Шрифт:
Как впоследствии выяснилось, американцев интересовали, прежде всего, сведенья о высшем командном составе Вооруженных Сил СССР и тактико-технические характеристики высокоточного оружия.
На одной из встреч Бакнер, анализируя «совместную» деятельность, дал высокую оценку своему агенту и сообщил, что тот может в перспективе получить с семьей права гражданства США. На вопрос американца, сможет ли Васильев продолжить работу с его коллегой, тот, после небольшого колебания, ответил:
— К чему этот вопрос? Слишком далеко зашли наши отношения, чтобы отступать или противиться разумным предложениям. Назад пути уже
— Полковник Мэй опытный работник. У нас запланирована встреча на восьмое мая. Давайте изменим место её проведения. Увидимся в гостинице «Панония». Кстати, вы когда-нибудь были в ней?
— Нет, не доводилось, — ответил Васильев.
Последовало подробное описание места встречи с перечислением деталей и очередности действий.
В назначенный день Васильев и Бакнер прошли в подъезд порознь, но у лифта оказались «случайно» одновременно. Поднялись в номер, где, к удивлению агента, ещё никого не было. В роскошных апартаментах люкса сели за журнальным столиком в холле.
Беседа началась на абстрактные темы. Васильев почувствовал, что Бакнер умышленно оттягивает разговор на «служебную» тематику, ожидая преемника. Так оно и вышло. Не прошло и пяти минут, как в замочной скважине что-то щелкнуло, дверь легко отворилась. Вошел высокий с продолговатым лицом и вьющимися темными волосами мужчина.
— Извините, пожалуйста, подвела машина, а тут ещё, как назло, дорожная пробка, — оправдывался вошедший, обнажая белый ряд крупных верхних зубов. Раздевшись, он прошел к креслу в вишневом чехле и плюхнулся на него.
— Представляю вам, — Бакнер повернулся в сторону Васильева, — мой коллега полковник Карл Мэй. Он заменит меня. А это хороший наш друг Владимир.
Знакомство произошло.
— Ну а теперь перейдем к делу. Володя, честно, мне было приятно общаться с тобой, человеком, далеким от идеологической зашоренности, воздушным асом и профессионалом разведки, — лицемерил Ричард. — Приятно то, что мы с самого начала понимали друг друга с полуслова. Такое понимание помогало служить делу прогресса. Твою помощь, прости за высокопарность, Америка никогда не забудет. Я говорю об этом смело потому, что заручился именно такой оценкой со стороны высшего руководства. Дни совместной работы я буду помнить всегда. Мы занимались большим делом — оберегали мир от неожиданностей. Прошлое готовит будущее, но между вчера и завтра есть сегодня, с реальными треволнениями и радостями, — это сама жизнь. Хочу поднять тост за настоящее — живое и действенное, и в нём — за Владимира с его счастливой судьбой. Да поможет нам Бог!
После неприлично длинного монолога с довольно плоской философской подоплекой Ричард Бакнер поднял рюмку с виски высоко над головой и добавил:
— За удачу, господа!
Стали пробовать бутерброды. Мэй после первого тоста сострил:
— У вас, русских, закусывают только после третьей. Мы, похоже, нарушили традицию?!
— Я думаю, эта привычка по ошибке приписывается русским, они охочи до еды и после первой, — парировал шутку Карла Владимир.
Все трое заулыбались, налегая на венгерский бекон. По мере осушения бутылки настроение поднималось быстро.
Сценарий дальнейшей беседы Васильев вполне
С середины беседы инициативу незаметно захватил Мэй. Он излагал азбучные истины, что вызывало если не раздражение, то, то всяком случае, потерю интереса к собеседнику. Словно почувствовав нотки невнимания в ответах Васильева, тот вдруг заговорил искренне:
— Я говорю прописными истинами только для того, чтобы злой рок не вторгся в вашу жизнь, чтобы не только Бог, но и мы с вами хранили личную безопасность. Поймите, я не хочу вас учить… Мы с вами в одинаковом звании, с одинаковым, приблизительно, опытом работы. Обвести вокруг пальца контрразведку — тут нужна особая осторожность. Со стороны виднее. Пусть это вас не обижает.
Владимиру после этих слов показалось, что Мэй действительно проявляет неподдельную заинтересованность в его благополучии и безопасности. Затем начался контрольный инструктаж с новыми условиями по связи. Вручили деньги, сувениры. Договорились встретиться через неделю, на окраине города.
Васильев понимал, что новый его хозяин хочет получить более свежую и важную информацию, по сравнению с той, которую передавал Бакнеру. Зная об интересе американской разведки к частям Южной группы войск, он смекнул: соберу-ка материал по авиации. Сказано — сделано! Это был его инициативный шаг.
Через своего друга, командира авиационного истребительного полка, он получил некоторые данные, обобщил их и подготовил к передаче в течение недели. Он любил педантизм в подобной работе.
Как разведчик, Васильев видел проколы в работе своих хозяев, но никогда не упрекал американцев, боялся гнева. Так, например, в одном из планов связи в Будапеште предусматривалось заложить тайник в дупле дерева, стоящего на одной из центральных площадей города. Причем это дупло находилось довольно высоко. Вынуть из него закладку было проблематично: любому случайному прохожему бросилась бы в глаза попытка добраться по толстенному стволу каштана до дупла. Надо заметить, что Стороженко после ареста Васильева вылетал в Будапешт и при решении других вопросов по шпиону сфотографировал это дерево.
Васильев прекрасно осознавал свою роль. Он втянулся в преступную связь, завяз в ней глубоко и не собирался прекращать работу на цээрушников. Более того, Васильев почувствовал даже какой-то азарт в этой сатанинской игре. Не случайно игроку тяжелее всего перенести не то, что он проиграл или может проиграть, а то, что надо перестать играть. С Мэем Васильев провел пять встреч. Но всему есть конец… Командировка заканчивалась, и надо возвращаться в Москву.
Вот и последнее «свидание» с Карлом. Прощались так же тепло, как когда-то с Бакнером. На этот раз американец подарил Васильеву разные сувениры.