Оборотни космоса
Шрифт:
– И каким сведеньем тебя так озадачило? – Форт разлёгся на мате, опираясь на локоть. Он догадывался, что именно нарыл о нём Пятипалый. О-о! Раху такой послужной список открылся!.. как бы не пришлось уматывать отсюда, потому что контакты с разведками трёх миров аттестуют приезжего не лучшим образом [1] .
– Начать с того, что вы – артон.
– Да, так и есть. Я не скрываю.
– Не вполне ясно, где вы нашли средства на искусственный организм. Полный протез тела – дорогостоящая биотехника.
1
Здесь
– Это private, моё сугубо частное дело. Я не обязан отвечать. Предъявляй ордер, заводи протокол, а я тем временем свяжусь с консулом Альты и обеспечу себе адвоката – тогда и поговорим.
– Я не допрашиваю, а рассказываю, – заметил Pax. – Я даже не задаю вопросов. Ордер, адвокат – это излишне. У нас всё гораздо проще. Офицер клана осуществляет и дознание, и следствие, а иногда и суд.
– Вы здорово экономите на канцтоварах и персонале, – с завистью признал Форт преимущества ньягонской юстиции. – А как насчёт произвола и должностных подлогов?
– Рядовых граждан за это высылают, а людей клана – казнят. – Pax совсем не к месту доверительно улыбнулся, как если бы сказал: «Сегодня жена призналась мне, что беременна». – Вы же не удивляетесь отсутствию у нас замков?
– Я заметил.
– Потому что нет краж. Любая кража стоит четыре года каторжных работ.
Форт перевёл годы Ньяго в федеральные и возмутился:
– Как-то вы слишком жёстко!
– От преступления людей удерживает только страх. А ужас – ещё лучше. Убеждать, надеяться на сознательность – обходится слишком дорого для жертв. Мы остановились на вашем private...
– Хм... Я был протезирован по медицинской страховке.
– Вполне вероятно. – Такой ответ устроил Раха. – Вы впервые на Ньяго, но неплохо знаете наш язык.
– Вызубрил по самоучителю. Практиковался с кем попало – в портах, на промежуточных станциях.
– Вы обучались как космический пилот в академии Бланда и Клаузенга. Не все её дипломы – подлинные.
– Я спасал корабли во время аварий, и служебное расследование всегда признавало мои действия правильными.
Pax вбрасывал находки – факт за фактом, стараясь подавать их помрачней, поближе к криминалу, а Форт искусно парировал нападки на свою биографию, толкуя тёмные места самым выгодным для себя образом.
– Вы произвели нелегальную посадку на ТуаТоу.
– Аварийную посадку.
– И сразу убили представителя власти при исполнении обязанностей. Суд вынес небывало мягкий приговор – два года и компенсация семье убитого.
– Я вчистую расплатился за всю посуду, которую разбил в том баре.
– Я знаю, сколько там стоит посуда. Выйдя на свободу, вы получили контуанский вид на жительство «за ценный вклад в экономику Державного Мира». Tyaнцам видней, за что награждать каторжников.
– Предельно ясно сказано: «за
– Вот я и думаю – что вы вложили, если вас так скоро выпустили?
– Private.
– Вы упоминались в числе фигурантов истории с лихтером «Сервитер Бонд». На борту был феномен с Арконды, испускавший «лучи смерти». Кончилось тем, что вас увёз военный корабль мирков.
– Славные ребята. Я всегда вспоминаю о них с удовольствием.
– Мирки редко снисходят до братьев из младших миров, а тут вдруг – предоставление убежища. Им вы тоже чем-то угодили, не так ли?
– Private.
– Вы, смотрю, любите это словечко. Имейте в виду: чем чаще в нашей беседе звучит «private», тем больше у вас шансов стать нежелательным иностранцем и быть выдворенным.
– Интересно, какой ваш закон я нарушил своим существованием? или здесь не только судей нет, но и законов?
– Зачем же так резко... Есть законы. В частности, о лицах, которые не хотят или не могут объяснить своего сотрудничества со спецслужбами иных миров. Ладно бы вы предъявили...
– ...членский билет разведуправления Альты? И часто к вам являются извне с удостоверением шпиона вместо паспорта?
Раху надоел обмен любезностями; глаза его стали синими льдинками, а движение губ выразило готовность если не к брани, то к административной жестокости.
– Мотаси Фортунат, это неподходящий момент для остроумия. Вы находитесь на Ньяго; извольте уважать наши обычаи и мой ранг. К тому же я ещё не закончил.
– Продолжай, пожалуйста. Я-то помню, кто я и где я, – а вот у тебя, похоже, с этим проблемы.
Форт вёл себя раскованно, как дома, поскольку уже решил вопрос с отъездом. Если по поводу покупки люгера местная охранка начинает рыться в биографии и обмерять твои деяния линейкой – нечего тут делать. Рейсов с Ньяго уходит много; нынче же взять билет и – ариведерчи, лемуры!
«Выискался на мою голову ещё один любитель инопланетной жизни. Так по Ньяго зафанател, что спятил – жить сюда вселился! Ну и пропадай в катакомбах. Чёрта лысого ты арестуешь, а не меня; я тебе не лицо без гражданства. Хочешь – удостоверение предъявлю? одна метка контуанская, другая – миркская; полюбуйся и утрись. У самого, поди, неизвестно что проставлено – «легально въехавшая нелюдь».
Как ни странно, на последний выпад Pax не ответил вовсе. Он слегка помрачнел, но глаза и голос остались прежними.
– На Планете Монстров вы приняли альтийское гражданство и официально погибли, но затем воскресли и стали дознавателем в страховой компании. Уволившись же оттуда, получили необычно щедрый бонус – пять миллионов экю. Я позвонил в компанию; мне подтвердили, что премия выплачена заслуженно.
Форт с гордостью вспомнил, как они с Френкелем облегчили кое-кого на тридцать три лимона. Правда, кончилось это словами: «У тебя есть полтора часа, чтобы удрать с планеты, иначе я не отвечаю за твою жизнь. Пятнадцать процентов ждут тебя в ньягонском банке. Будь умницей и года три тут не показывайся».