Оборотни космоса

Белаш Людмила и Александр

– Какая-то у деток песня жутковатая. – Форт проводил побирушек взглядом. – Должно быть, послевоенная. Я читал – у них была глобальная война.

– Песенка?.. – Буфин поморгал. – Нет, нынешняя. Эта мелкота – из городца Мертвушка; самый фронтир – дальше одна дичь. За Мертвушку забредают лишь солдаты и горная разведка. Для ньягонцев место, где не проложен тоннель, – чёртово угодье, куда нельзя соваться.

– На их суеверия мне наплевать, – откровенно сказал Форт. – Я хочу выяснить, насколько им можно доверять

в сделках.

Цветные волны радуги переливались медленным колесом, превращая облака дыма в светящихся драконов и медуз, а разномастная публика в полутьме меняла вид в зависимости от колера подсветки: люди выглядели то заживо сваренными мучениками, то сборищем протухших мертвецов, зловеще шевелящихся во власти призрачных змей дыма. Поочерёдно освещаемый всеми полосами спектра, краснорожий Буфин покрылся тревожным оранжевым цветом, словно пожарный гидрант, болезненно пожелтел, подёрнулся зеленью, оледенел в холодной синеве – и наливная девица вслед за ним стала надутой лиловой куклой.

Музыка пыталась накачать в залы веселье, но заводной мотив не избавлял от ощущения, что над головой – множество уровней камня с прослойками из ньягонцев, и нет иного неба, кроме каменного свода. Недаром все народы помещают ад под землю.

– Давно в Эрке? – спросил Буфин.

– Вторую ночь.

– Ты не бывал на Ньяго.

– Угадал.

– А языком владеешь хорошо. – Вновь покрасневшие в наплыве радуги глаза Буфина улыбались; за их ласковой теплотой читался здоровый скепсис: «К чему так тщательно готовился, земляк?»

– Я космен; двенадцать лет в международных рейсах. – Форт прибавил к стажу пару лет, чтобы срок совпал с указанным в пилотских документах. – Мотаясь между мирами, чего только не выучишь.

– Выпить бы. – Отчаявшись ждать знаков внимания, девушка решила намекнуть, чтобы её угостили.

– В туалете из-под крана можно пить бесплатно, – галантно предложил Форт.

– В твоём отеле – может быть, а в «Кабарете» – нет. Нужна камешка. – Вставая, девица потёрла пальцами воображаемую монетку.

– На кого ты налетел, если так сильно засомневался? – перевалился со стороны на сторону синюшный Буфин, наклоняясь к Форту.

– «Эрке Небек». На Гласной.

– Bay! был в главном офисе у Небеков – и что? не сошлись в цене?

– Главный офис? Они сидят на ветошке, чуть ли не на голом полу...

– Их было трое? седоватый с брюшком, девочка-красулечка и тощий паренёк, да?.. Ты не привык к здешней жизни. Небеки – магнаты; богаче них только главные кланы. Экономят на всём, тут так принято. Кстати, парнишка – племянник и любимчик старшего Небека.

– Он им за едой и напитками бегает.

– Стажировка! У Небеков и сыновья, и дочки сперва служат на посылках, пока их не определят в бизнес. Будь уверен, парень до судорог рад, что не остался дома; там бы его запрягли всем мальцам, от двоюродных до пятиюродных, утирать сопли и менять подгузники.

– У магнатов нет прислуги?

– Форт, – Буфин оскалился от радости, что он, как старожил,

может поучать новичка, – ты мыслишь понятиями Сэнтрал-Сити. Забудь обо всём! После войны прошло, на наш счёт, лет чуть больше семисот, но сказывается она до сих пор. Это не град, а казарма! Кабак, где мы сидим, и сортир, где вода хлещет круглые сутки, – это роскошь! это шикарнейший вертеп, какого свет не видел! а ты, наверное, думал: «Ну и в гадюшник я забрёл!»

Телеэкраны в виде призм, подвешенные к потолку, одновременно показали молодое бодрое лицо с косой ухмылкой и хитроватым прищуром.

– Доброе время суток, земляне. Пятый канал Федерации приветствует вас на любой планете. Садитесь поудобней и втыкайтесь!

– О, Доран! – радостно заёрзал Буфин, колыхая телесами. – Ну-те-с, ну-те-с, поглядим!

– Незнакомая рожа, – мельком взглянул Форт. – Правда, я пятый канал давненько не смотрел.

– А, это весёлый парень; он ведёт реалити-новости.

Ведущий повернулся так и эдак, чтоб им любовалось человечество. Если б мог – он бы зацеловал себя насмерть. Ну как его не обожать! свежий, прямо с грядки, взглянет искоса – полмира обольстит, усмехнётся – и другую половину наповал. Его развязность и небрежность были так непринуждённы, так веяли с экрана утончённой элитарной простотой, что вы не поверили бы, сколько месяцев изматывающей учёбы и тренировок у зеркала скрывается за ними.

– Сегодня – тысяча четырехсотлетие наших дальних космических путешествий. Гендиректор ТКУ Алон фон Лебенштейн скажет, чего мы достигли. Похлопаем погромче – а то когда ещё придётся увидеть его вновь?

– Первый успешный бросок, давший нам шанс начать Экспансию, длился двадцать два старо-земных года, а сейчас мы достигаем ближних звёзд в считанные дни. Перелёт длиной в парсек бизнес-классом стоит всего пять с половиной бассов!

– Спасибо, Алон! ауф видерзейн, как говорили древние французы! Завтра Алон летит подписывать с ЛаБиндой соглашение о тарифах. Надеюсь, бизнес-классом. Один полёт в набитой доверху цистерне – и цена упадёт до басса за парсек.

В залах раздались рукоплескания, свист, галдёж и топот. Всем понравилась едкая фраза ведущего – народ в «Кабарете» не понаслышке был знаком с условиями пассажирских перевозок. Послышались новые заказы на спиртное; быстрее забегали официантки.

– Он забыл сказать, что скачком – вчетверо дороже, – промолвил Форт, но Буфина охватил энтузиазм. Канал V нагнетал видовой патриотизм дай боже. Пока Доран показывал, сколько и куда мы налетали за четырнадцать столетий, к столику подкрался встревоженный человечек с печатными брошюрами в руках.

– Сектантам не подаю, – полуобернувшись к просителю, заранее отшил его Форт. – Мелочи нет – этих, камешек. Иди дальше.

– Вы централ, я не мог ошибиться, – зашептал странный субъект, пригибаясь и дыша Форту в ухо. – Вы – состоятельны и предприимчивы...