Оборотни космоса
Шрифт:
– Пожалуй, да... – покивал Рах, словно прислушиваясь к внутреннему голосу. – Нареканий было много... поначалу. Но в нао жалобы граждан придирчиво анализируют. Известно, что половина доносов – всегда лживые, будь то в делах фиска или в делах нравственности. Если какой-то дознаватель допёк чёрных, подпольные торговцы могут подкупить лжесвидетелей и попросту выжить неугодного им офицера. Чтобы этого не случилось, жалобы расследуются. А потом на меня пошли заказы.
– Как – заказы?
– Обычные заявки – граждане требовали, чтобы с их делами разбирался рослый, точнее – я, Пятипалый. – Рах лукаво улыбнулся, гордясь собой. – Это престижно, когда рослый
– Всё-таки дискриминируют? – спросил Форт с сочувствием и скрытой надеждой хоть так пробиться к братским чувствам землянина.
– Нет, сразу повышают на разряд в офицерском звании. – Почему-то в устах Раха это прозвучало печально. – Ещё два разряда – и я старший офицер, начальник отдела. Затем, по мере выслуги, – полковник... даже генерал; препятствий не будет. Но не дипломат. Наши стараются не допускать, чтобы я долго находился среди эйджи.
– По-моему, ваши боятся того, что в тебе заговорит кровь, – откровенно выложил Форт, поняв, что Раха не вдруг сломишь и принцип единства землян ему с разбега не внушишь. – Хороший ты малый – но слишком ньягонский!
– Как знать, – хитро усмехнулся Pax, – а вдруг это – моё преимущество?
Собрав вещички, напарники погрузились в лодку и поплыли по Пути Злых Смертей.
– Я уполномочена советом града Эрке вручить вам протест по поводу передачи неорганизованному населению так называемой гуманитарной помощи, – отчеканила наогэ Ава, твёрдо глядя на стоящих перед ней троих эйджи.
Ава держалась прямо и строго; гордая осанка подчёркивала её достоинство дамы клана. Её блуза, жилет, шаровары и туфли были протокольно тёмными и однотонными, отчего ярко выделялись клановые узоры на жилете. Разумеется, она явилась в кают-компанию носителя барж «Леди Гилфорд» со свистком и кортиком, а сопровождающие её наоси вдобавок были вооружены пистолетами-автоматами. На своей орбите, на луне и в колониях Ньяго люди нао вправе носить оружие, как это предписано традицией.
Один из тех, к кому обращалась Ава, был капитаном «Леди Гилфорд». Сердитая ньягонка, дружелюбная ньягонка, рогатая или хвостатая, орехового цвета или цвета морской волны – ему было без разницы. «Всеобщее Помилование» зафрахтовало носитель барж, судовладелец распорядился, значит, капитан должен доставить груз по назначению – и точка.
Другим был второй помощник капитана – суперкарго. На уме у него вертелась старая пословица: «Больше суток – больше денег». Плевать на всех, не различая ни видовой, ни половой принадлежности, и думать исключительно о приёме и выдаче грузов – вот каким было его кредо.
А третий являлся главным представителем «Помилования» на Ньяго – Борин Хау, полный блондин со светлым лицом и звучным, сочным голосом телевизионного проповедника, со здоровой чистой кожей, с ясными глазами и парой лишних подбородков, всегда в отглаженном костюме и при галстуке. Безупречная сорочка, чистый воротничок, белозубая улыбка, то возвышенное выражение лица и та работоспособность, что бывают лишь при внутривенном введении тэльхина, – вот слагаемые неизменного успеха.
Борин принял бумажный протест, с глубоким сожалением прочёл его – бегло, наискосок – и вздохнул:
– Мотагэ Ава...
– Эрке Угута Ава, – резко поправила его госпожа старшая секретарша совета.
– Да. Я так и хотел сказать. Если не ошибаюсь, от периметра международно признанных
– Объединённое правительство Трёх Градов может запрещать тому или иному судну посадку на Ньяго, тем более – в зоне стратегических интересов.
– Но на сей раз оно недолго злоупотребляло своей властью. – Главный представитель ВП смотрел на Аву ласково и снисходительно. – Всего две с половиной недели. Надеюсь, в дальнейшем проволочки будут становиться короче. Я искренне рад, что вы мало-помалу идёте навстречу международным усилиям, направленным на улучшение условий жизни тех, чьи человеческие права оказались ущемлены.
– Мистер Хау, здесь нет репортёров и телекамер. Мистер капитан и мистер суперкарго – наёмники, им всё равно, что и куда возить; идейные обоснования ваших гуманных акций им глубоко безразличны. Не так ли?..
– Совершенно верно, мадам. – Капитан согласно наклонил голову. – Если у меня возникнет мнение, я его оставлю при себе. Пока не случилось ничего, о чём надо докладывать в ситуационной комиссии.
– Благодарю вас, капитан. Мистер Хау, без свидетелей и без записи вы могли бы опустить официальную версию своих действий и говорить более откровенно, ближе к истине. Вы отчётливо сознаёте, что в Аламбуке живут не ущемлённые и не обиженные, а пираты и террористы, которых вы – «Всеобщее Помилование» – подкармливаете и снабжаете, а сверх того, даёте им информационную поддержку на межпланетном уровне. Благодаря вам они могут уделить больше сил и средств снаряжению боевых кораблей, которые завтра – или через неделю, через луну – возьмут на абордаж суда эйджи. Людей помоложе продадут в рабство, остальных убьют, суда присвоят или вынут из их движков кериленовые стержни. Грамм керилена стоит двести пятьдесят бассов, умелый раб-пилот при перепродаже – в двадцать раз больше. Вы серьёзно полагаете, что, получив от вас галеты, волокнистый белок и сухое молоко, бандиты откажутся от своего промысла, станут учиться мирным профессиям и честно зарабатывать?
– Вы, мотагэ, огульно обвиняете целый народ и объявляете его преступным. – Борину Хау нужна была трибуна; за неимением её он красиво опёрся о стол. Лицо его выражало грусть и озабоченность. – Говорить об этнической преступности – не цивилизованный подход. Преступники есть в каждом мире, это всеобщая проблема, не имеющая видовой окраски и специфики. А наша помощь адресована конкретной части населения – той, что лишена доступа к благам развитого мира. И здесь, в этом существенном гуманитарном вопросе, мы рассчитываем добиться взаимопонимания с вами. Когда вы обеспечите тем, кого презрительно зовёте «неорганизованными», равенство, все виды социальной помощи, обучение, жильё, свободу слова – тогда наша цель будет достигнута.
Поза и интонация его последних слов говорили о том, что Борин ждёт аплодисментов, но в кают-компании не оказалось его пылких сторонников. Суперкарго тайком зевнул в ладонь.
– Кажется, вы не слышали того, что я сказала, – негромко заметила Ава. – Или не захотели услышать. Но свою задачу я выполнила – позволю себе откланяться. Прощайте, мистер капитан и мистер суперкарго. Вы можете чувствовать себя в безопасности... пока возите грузы ВП. На время фрахтового договора «Леди Гилфорд» – дойная свинка. Затем – добыча. Надеюсь, что не встречу ваших лиц в каталогах аламбукского рынка.