Оборотни космоса
Шрифт:
Бойцы кланов быстро организовали разгрузку барж – им, опорожнившим трюмы множества судов, было привычно загребать чужое и властно распоряжаться мужиками-грузчиками. Ликующий, вопящий от восторга кратер вмиг стал деловитой рабочей площадкой, где слаженно действовали и мириады людей, и громады механизмов. Терминалы вертелись как заведённые, контейнеры сновали в воздухе, опускались в захваты транспортёров и проваливались в ямы приёмников. Живые цепи прытко передавали коробки из рук в руки. Кое-что уронили, как велел Папа, но за вычетом запланированных потерь штучный груз перемещался прямиком на склады
Выйдя из-под обстрела телекамер в тень баржи и оставшись вдвоём, Мусултын и Борин Хау заговорили проще, без публичной ажитации.
– Подкуримся? – Затянувшись, Папа по-братски протянул Борину вторую папиросу. Тут не стоило сомневаться – братьям Мусултын отраву не подсовывал.
– Давай. Густо намешано? – Борин вдохнул как знаток и, задумчиво глядя барже в брюхо, стал понемногу выпускать дым изо рта.
– Шестнадцатая доля тёртого лишайника. Специально для меня сготовлено, ручной замес. Как раз чтоб до ужина мозги прочистить.
Нависшая баржа зримо полегчала и начала отдаляться от мистера Хау. Лишайник уверенно проникал в сознание, не затемняя его.
– Оружие в третьей барже, – сказал он, любуясь изменяющимся миром. – Контейнеры с двойной маркировкой – синяя и оранжевая, номера с двести седьмого по восемьсот двенадцатый. Пусть твои сверятся по каргоплану и выгружают отдельной бригадой.
– Когда дойдёт до тех контейнеров, я сменю грузчиков командой из арсенала. Вас не досматривали на орбите?
– Как можно?! гуманитарный груз не подлежит досмотру! – искренне возмутился Борин Хау. – Они пытались войти в трюмы, но не слишком рьяно. Мы тотчас пригласили репортёров и встали живым безоружным заслоном. Женщин вперёд – пусть таможенные рискнут их тронуть...
– Верно задумано. Лучший бруствер – из чужих баб.
– У нас эти приёмы отработаны. – Борин следил за причудливо вьющейся струйкой дыма. – Сцепив руки, распевая песни, помахивая цветами... и побольше визга, если заденут. Даже если б они прорвались – куда им отыскать! сто сорок тысяч тонн, в трёх баржах... пять кериленовых боеголовок спрятать можно.
– Провези нам на спор, – пошутил Мусултын, и оба собеседника рассмеялись.
– Кроме того, о чём было условлено, – двадцать танкеток. – Борин блаженно прислушивался к своим ощущениям. – Сделаны на ЛаБинде для хэйранских туземных войск. Газонепроницаемый корпус, противолучевая защита, высокая проходимость... прыжком перескакивают препятствия высотой до двух саженей. Теперь скажи, что дашь взамен.
– Двадцать семь тонн хорошо просохшей плесени. – Папа легко оперировал мерами землян. – Порошок лишайника, восемь тонн. Бледный гриб сушёный – пятнадцать тонн...
– Мало, Папа. Очень мало.
– Борин Хау, зачем обижаешь? Я ведь радировал тебе – неурожай, троглодиты ленивые, мародёры отнимают порошок у троглодитов...
– Это не мои проблемы, Папа. Продай часть стволов троглодитам, пусть учатся стрелять и отбиваются от мародёров.
– Троглодиты – продажные твари, – доверительно сказал Папа. – Их сбивают с панталыку градские. Дают им жетоны на жратву, лекарства; кого поумнее – зазывают в городцы... Из них выходят хитрые и ловкие солдаты. Они знают все подземные ходы и могут обращаться с градской техникой.
– Но не я же
Ни гриб, ни плесень, ни другие средства не лишали Борина Хау здравого смысла и целевой установки на победу. Папа ещё раз убедился, что этот двуногий откормленный свин цепок, как злобная пся.
– В другой раз вместо танкеток привози хай-тэк. Молекулярные сепараторы, химические нанопроцессоры... позарез нужны! а рабсила у меня дешёвая. Мы можем вместо сырья гнать очищенный продукт. Прикинь, для перевозки хватит клипера, баржевоз не понадобится...
– Вам – хай-тэк? а кто его обслуживать будет? Твоё мужичьё в неделю всё сломает, ты на запчастях разоришься. У тебя не народ – пеньки!
– Э, если бы пеньки, а то поганки... Пеньки – древесина, полезная вещь; можно опилки спрессовать, продать. Ладно, повременим с процессорами. Вот разживусь штатом химиков, тогда не откажи в любезности. Но профильные инженеры редко попадаются! а на заказ их красть – накладно...
– Будем считать, что это ты сказал на языке, которого я не знаю. Где и как ты берёшь инженеров – меня не касается.
– Я всё думаю, – с улыбкой поводил головой Папа, – и никак додуматься не могу – которую спецслужбу Федерации ты представляешь на Ньяго?
– А ты, Папа, не думай. Не тяготи мозги, – тихо просиял лицом главный агент «Всеобщего Помилования». – Если ты станешь здесь верховным человеком, тебе придётся создавать свои ведомства и косоухих братков переделывать в специалистов. Тогда ответ на твой вопрос сам придёт.
– Какую девочку ты хочешь после ужина? – спросил Мусултын, изящно сменив тему. – Есть большой выбор.
– Как и в прошлый раз – стерилизованную. – Подмигнув, Борин наполовину вынул из нагрудного кармана гормональный тестер, изготовленный по туанской технологии. – Старый хитрец!.. любишь воспитывать из эйджи сильных боевых рабов, да? Но моего отпрыска в твоей команде не будет.
Друзья захохотали, довольные своим остроумием, но когда Борин изображал похлопывание по плечу Папы, он лишь обозначил движение, не прикасаясь к телу, – тщательно подготовленный к своей миссии, мистер Хау знал обычаи ньягонцев так же глубоко, как их язык и его диалекты.
Они направились к приземистому оголовку лифтовой шахты, ведущей в скрытые от глаз и радаров подземелья Аламбука – там, в глубине, в потёмках низких бункеров, где тайна и уединение, деловые люди могут говорить открыто и развлекаться без стеснения при свете Чёрной Звезды.
Он внезапно появился из бокового прохода и повернул навстречу Борину, шагая быстро и решительно, но при этом держась обочины коридора; руки его были пустыми. Через пару секунд они поравнялись – представитель ВП и долговязый эйджи в поношенном комбинезоне с морально устаревшей нашивкой на плече: «ИГЛАНД – ИМПЕРИЯ, РОДЖЕР ВУЛЬФ – ИМПЕРАТОР!» Борин едва успел подумать: «Заваль явно куплена на распродаже», и ещё: «Куда смотрит охрана?»