Оборотни Митрофаньевского погоста
Шрифт:
Корвин-Коссаковский почувствовал, как на него со всех сторон наползает вялая тоска, та висельная хандра, что лечится только ледяным дулом пистолета. Арсений поднял глаза на Постумия и заметил серый блеск глаз нечисти, плотоядный
Арсений резко встал.
– Пусть ест, да с оглядкой. Всегда найдутся и те, кто вонзит в упыря осиновый кол, Постумий, - он с ненавистью окинул взглядом покойника, - и нетопырю скажи - ничего он обратно не получит. Я предупредил тебя. Если я переживу Нину только на один день, я и в этот день успею с тобой поквитаться. Я не отдам её.
Граф Протасов-Бахметьев уже стоял на ногах. Он улыбался.
– Откуда в вас эта глупая готовность вступить в борьбу с бесовщиной? Ведь это нелепо...
Корвин-Коссаковский схватил осиновый кол. Мертвец опередил его, отодвинувшись.
– Ну, полно-полно... Я ведь всё понимаю. Не гневайтесь. И все же... в наше время, когда любой щенок способен дать сто очков вперед нам, нечисти, стоит ли утруждать себя изготовлением осиновых колов? Плюньте, ваше сиятельство. Метафизическое обоснование существования
Корвин-Коссаковский перебил демона.
– Заткнись, нечисть. Надо смотреть в глаза чёрту прямо, и если он чёрт, надо называть его чёртом и не лезть к Канту или Гегелю за обоснованием. Оттого бесы и разгулялись, что вас метафизически объясняют, нет, чтоб по рогам вас, проклятых. Глядишь - и провалились бы вы в преисподнюю...- Он поднял кол.
– Убирайся...
Протасов-Бахметьев, сиречь, Постумий Пестиферус, покачал головой и исчез.
Корвин-Коссаковский вздохнул, снова засунул кол в чехол винтовки, и повесил чехол на стене, где у него висели две турецкие сабли. Потом подбросил дров в камин, разворошив кочергой угли и пепел. Пламя, сначала вырываясь из обугленных головешек тусклыми бледними языками, потом ярко вспыхнуло и разгорелось.
http://alv.me/?p=7417
Каждый день был праздником,
И что теперь? Чума, одна чума!
Только погребения,
Вот и все.
Августин, Августин,
Ложись в могилу!
Ох, дорогой Августин,
Всё пропало!
Человек на своем месте (перен., фр.)