Оборотни
Шрифт:
Виляя, петляя, как животное, уходящее от охотников, я промчался через кухню, распахнул дверь черного хода и кинулся вон из дома, во мрак. Ночная тьма поглотила меня.
Я пронесся через двор и ринулся в непроглядную темноту леса — в единственное возможное убежище. Лучи фонариков, лихорадочно шарившие вокруг, скользнули по моей спине, но преследователи меня не заметили.
Углубившись в лес, я упал на землю без сил и, приглушенно рыча, стал наблюдать, что будет дальше.
Жители деревни никогда не забудут эту ночь. Из местной больницы примчалась «скорая», люди в белых халатах на носилках вынесли из дома кого-то, кого я не разглядел, но отчаянно надеялся, что это Анна и что ее жизнь спасут. «Скорая» укатила. Преследователи
Я ждал. Ведь когда-нибудь им надоест и они прекратят охоту. Тогда я вернусь в дом.
Но я ошибся. Они отрезали мне все пути к отступлению: когда стало светать, над домом затанцевало пламя, заслонившее первые лучи утреннего солнца. Черный дым повалил в небо, и огонь принялся резво пожирать тот дом, где мы с Анной хотели провести медовый месяц, но не успели.
Я подобрался поближе — насколько смел, — проклиная жадные языки пламени и сумрачных охотников, неподвижно наблюдавших, как горит и рушится дом. Я проклял и грузовик, подъехавший к дому позже, когда от дома остались лишь обугленные черные развалины. Молча проклинал я рабочих, которые замешивали цемент, чтобы намертво запечатать люк цистерны в подвале.
Когда пепелище опустело, я уполз обратно в чащу леса, кляня свою судьбу. Ибо я понял, что в подвале этого дома таился проход в иной мир, тот, в который призывали меня голоса шептунов, куда манил волчий вой, — в мир, куда я теперь не смогу попасть, осужденный остаться здесь. Я стал таким же исчадием потустороннего мира оборотней, мира зла и насилия, каким стал когда-то отец бедняжки Сюзи Каллистер.
Сюзи теперь тоже стала частью потустороннего мира, мрачного и грозного, — если только она не понадобилась его обитателям для каких-то иных, неведомых мне целей. Но даже если она стала одной из них, я никогда больше ее не увижу, ибо я обречен провести остаток своих дней здесь, в одиночестве. Я не смогу попасть к ним, таким же, как я, но и свою любимую Анну я больше не увижу.
Осознав это, я понял и еще кое-что. Наверное, и раньше я смутно догадывался, но теперь эта догадка обрела предельную ясность! Я понял, что же случилось с Джимом Каллистером в подвале. Работая там, трудясь у своего верстака, он пал жертвой шептунов, и они превратили его в такое же чудовище, каким сейчас сделался я. А жена Джима видела, что происходит, и решила воспрепятствовать этому.
Вряд ли он и впрямь умер от сердечного приступа. Скорее от отравы: жена отравила его, пытаясь спасти его душу, защитить себя и дочь. И если моя догадка верна, миссис Каллистер помог доктор Дигби, поскольку эта простая женщина едва ли разбиралась в ядах и уж тем более вряд ли могла их раздобыть.
Как жаль, что моя жена не отравила меня!
Итак, вот мое письмо, мое признание, моя исповедь — называйте как хотите. Я писал ее торопливо, боясь не успеть, огрызком карандаша на клочках бумаги, выуженных из мусора в деревне, — я ведь роюсь по ночам в мусоре, когда рыскаю в поисках пропитания. Нынче ночью я оставлю эту рукопись на ступенях местной церкви, прижму камнем, чтобы ветер не унес. Место верное, там листки наверняка кто-нибудь найдет, хотя бы пастор. И тогда я покину этот край.
Но куда мне деваться? Понятия не имею. Мир таинственных голосов и волчьего воя закрыт для меня навсегда. В мире людей мне места нет. Мое лицо и тело меняются с каждым днем, зубы медленно превращаются в клыки, глаза сужаются и желтеют, шея укорачивается, руки и ноги превращаются в когтистые лапы. С каждым днем я все гуще покрываюсь косматой
Молитесь за меня, прошу вас. Я не хотел, чтобы со мной случилось такое.
Дэвид Саттон
Я приду во имя Дьявола
За последние тридцать лет Дэвид Common (David Sutton) был редактором и автором многочисленных и самых разнообразных публикаций, наиболее заметные из них печатались в его собственном журнале «Тень» (Shadow) и в периодических изданиях Британского общества фэнтези (The British Fantasy Society).
Обладатель Всемирной премии фэнтези (World Fantasy Award) и восьми Британских премий фэнтези (British Fantasy Award), Саттон является редактором антологий «Новинки литературы ужасов и сверхъестественного 1 и 2» (New Writing in Horror and the Supernatural 1 and 2), «Голова сатира и другие сказки» (Satyr's Head and Other Tales), а также одним из составителей сборников «Самые страшные волшебные сказки» (The Best Horror from Fantasy Tales), «Антология фэнтези и сверхъестественного» (The Anthology of Fantasy & the Supernatural) и серий «Темные голоса» (Dark Voices), «Фантастические рассказы» (Fantasy Tales).
Рассказы самого Саттона публиковались в таких журналах и антологиях, как «Ужасы. Лучшее за год-2» (Best New Horror 2), «Последние тени» (Final Shadows), «Зомби» (The Mammoth Book of Zombies), «Холодный страх» (Cold Fear), «Вкус страха» (Taste of Fear), «Команда скелетов» (Skeleton Crew), а недавно он закончил свой третий роман в жанре хоррор «Ярмарка с аттракционами» (Funfair).
Автор поясняет: «Многие мои истории появились на свет после посещения какого-нибудь таинственного, вдохновляющего места, и этот из их числа. Бьют — тихий живописный шотландский островок, он весь покрыт мегалитами и древними руинами. С высоких холмов вы можете любоваться морем, главным островом или другими островками, а нередко всем сразу. И все же может показаться, что вы затерялись в каком-то ином мире.
Развалины кельтского монастыря и их месторасположение реальны, так же как и некоторые сведения о ведьмах. Если бы настоящая антология не была посвящена теме оборотней, я бы написал рассказ о медузах — вся береговая линия Бьюта буквально усеяна мертвыми медузами… большущими!»
Да, когда я вернусь домой, Я приду во имя Дьявола.
Саманта шла через луга широким быстрым шагом. После подъема по склону Лубас-Крэг у нее немного побаливали икры и бедра. На минуту она остановилась и посмотрела вниз — туда, откуда пришла. Между плавными перекатами холмов мелькнули спокойные синие воды бухты Данагойл. Саманта продолжила подъем, и они скрылись за поросшими травой и можжевельником холмами. Дневная жара напрасно надеялась помешать ее продвижению. Саманта вовсе не собиралась сдаваться. По ту сторону холма едва различимая тропа огибала поле, на котором паслись овцы и ягнята. Поле было усеяно клочками кудрявой шерсти, словно кто-то собирал их в пригоршню и пускал по ветру.
«Похожи на комья грязного талого снега», — подумала Саманта.
Однако стояло раннее лето, и, словно для того, чтобы напомнить об этом, прямо перед ней тропу беззаботно перепрыгнул заяц. «Друг ведьм и сказочных существ», — припомнила Саманта, когда заяц, завидев ее, свернул в сторону. Он пролетел зараз десять футов и приземлился чуть поодаль от тропы на следующем поле. Такое расстояние одним прыжком. Саманте хотелось передвигаться так же легко, как этот заяц. Длинные, мускулистые задние ноги, отталкиваясь от земли, вздымали животное в воздух. При полете уши с черными кончиками отлетали назад.