Оборотни
Шрифт:
У нее — лапы.
Саманта поняла, что ей больше нечего бояться. Она сделала первый шаг. Широкий. Если бы у нее оставалось время на раздумье, она могла бы задаться вопросом, можно ли вернуться назад. Но она не стала задумываться: все ее мысли были заняты открывшимися перед ней новыми возможностями. Дэймон и вселенская скука. Жизнь давила на нее, как свинцовое небо зимой. Саманта не хотела такой жизни. Ее достало занудство Дэймона. Достало его однообразное существование. Ей не хотелось связывать с ним свою жизнь.
Гораздо привлекательнее было то, что манило ее к себе. Теперь она сможет трансформироваться. По собственному желанию
Это была свобода. Наконец-то настоящая свобода! Нет ничего, просто ничего, и никто не сможет разубедить ее, лишить этой восхитительной уверенности. И уж тем более Дэймон. Новое сердце учащенно билось в груди. Саманта еще раз прислушалась к голосу своей души. Голос начал повторять на древнем шотландском диалекте, который она сама еще не до конца понимала, заклинание ведьм, прочитанное в музее:
Во имя Дьявола обличье зайца я приму И поскачу, легко-легко земли касаясь. Но знаю: лишь хвостом пушистым я взмахну — И тут же из зверька я в женщину земную превращаюсь.Мощными прыжками, на которые раньше она не была способна даже в своих самых бурных фантазиях, Саманта помчалась прочь, подальше от пляжной вони. Перенеслась через шоссе, устремившись на юг. Она бежала через поросшие лесом долины, пропитанные мускусным запахом их обитателей, к холмам и новому рассвету, который вставал над первобытными руинами Лубас-Крэг.
Питер Тримейн
Лисы Фэскома
Питер Тримейн (Peter Tremayne) — один из псевдонимов Питера Беррисфорда Эллиса, историка и известного филолога, специализирующегося на кельтских языках. Под именем «Питер Тримейн» он опубликовал более двадцати пяти книг в жанре хоррор и фэнтези, начиная с «Собаки Франкенштейна» (Hound of Frankenstein, 1977), романов «Проклятие Лox-Несс» (The Curse of Loch Ness), «Зомби!» (Zombie!), «Марго воскресает!» (The Morgow Rises), «Топь!» (Swamp!), «Никор» (Nicor), «Ангелос!» (Angelus!), «Хищная луна» (Ravenmoon), «Снежный зверь» (Snowbeast) и вплоть до последнего произведения «Дракула жив!» (Dracula Lives!). Его короткая проза представлена такими рассказами, как «Моя Леди с Блаженных Островов» (My Lady of Hy-Brasil), «Проходы и другие жуткие истории» (Aisling and Other Tales of Terror).
Недавно он написал серию рассказов, повествующих о сестре Фидельме, сюжет которых, как и в новелле, представленной ниже, тесно связан с историей и мифологией Ирландии. Автор поясняет: «Этот рассказ основан на народных сказаниях о верфоксах, услышанных мною в горах Комерах графства Уотерфорд, Ирландия. Истории мести часто встречаются в ирландском фольклоре. Такие мотивы широко распространены в странах, чей народ жестоко страдал от завоевателей и колонизаторов. У Ирландии именно такая история.
До Земельной войны 1880-х годов, в результате которой Ирландия избавилась от английских землевладельцев, положение крестьян было невыносимым. Трудно представить, какой властью обладали английские лорды на ирландской земле, ее можно сравнить с абсолютизмом французской аристократии накануне Французской революции.
Неудивительно, что в таких условиях
В путеводителе было сказано, что горы Комерах — последнее не тронутое цивилизацией место в Западной Европе. И это оказалось правдой.
Как меня угораздило очутиться здесь в начале сентября с рюкзаком за плечами?
Сейчас попробую объяснить.
Дело в том, что я секретарь шеффилдского клуба скалолазов и мои товарищи горят желанием расширить круг мест для наших весьма рискованных походов. Вот поэтому я и оказался на юге Ирландии, в диких горах Комерах. Меня делегировали разведать местность и, если она окажется подходящей, прикинуть, можно ли спланировать поход туда для всего нашего клуба на будущую весну.
Я собирался поехать с нашим президентом, Томом Хиггинсом, но Том в последний момент свалился с гриппом, и в результате я отправился в Ирландию один. Не скажу, чтобы я расстроился по этому поводу. Я вообще предпочитаю путешествовать сам по себе. Мне нравится бродить и лазать по скалам в одиночестве. Возможно, это следствие того, что я был единственным ребенком в семье.
В общем, я хочу сказать, что, как только я прибыл на место, я сразу увидел, что это идеальный ландшафт для нашего клуба. Здесь в нашем распоряжении оказалась бы не только хорошая пересеченная местность для переходов, но еще и замечательные скалы. Горы Комерах занимают две сотни квадратных миль дикой местности. Я начал разведку с юга, от Клонмела, и сразу понял, что нашему клубу дали верные ориентиры. Вокруг простирались удивительные места, но пешеходных троп не было, и прогулки по горам требовали осторожности и желательно — опыта скалолаза. Средняя высота гор Клонмела около двух с половиной тысяч футов, а самая высокая вершина — гора Фэском — поднималась над уровнем моря на 2 597 футов.
Обследовать Фэском я решился только спустя несколько дней после того, как оказался на месте. С собой у меня были легкая палатка и спальный мешок, так что я мог свободно бродить по горам. Там стремительно несли свои воды горные речушки и родники, спокойно текли широкие реки, попадались и озера, все это в изобилии кишело всякой живностью, так что голодная смерть мне не грозила. Несколько раз я видел, как бурая форель нежится у самой поверхности воды, словно сама просится в руки. Но в любом случае у меня было достаточно съестных припасов, чтобы не тратить время на охоту. Даже если бы я ошибся в расчетах, в округе всегда можно было отыскать парочку-другую ферм или коттеджей и докупить провиант.
Сразу за широкими, залитыми солнцем склонами Фэскома, где зеленый покров травы и мха разрывали серые гранитные глыбы, я набрел на тропу, которая петляла в блестящих зарослях дрока и фуксии. Дикие звери водились там в изобилии, и появление главного хищника — человека — их совсем не пугало. Олень, рыжая белка или серый горный заяц, почуяв меня, встревоженно поднимали голову, но не убегали. Как-то я увидел, что на камне, чуть выше по склону горы, сидит собака. И, только присмотревшись, я понял, что это лисица. Крупная самка наклонила острую морду и пристально смотрела на меня сверкающими серо-зелеными глазами. Серебристый мех на макушке переходил в красновато-ржавую шкуру на боках. Я замер в восторге от этой картины и завороженно смотрел в глаза зверя. Лиса долгое время не двигалась с места, потом, задрав голову, коротко тявкнула, словно выражала неудовольствие тем, что ее потревожили, и вдруг исчезла.