Обороты
Шрифт:
– Ай нет уж, вольница, хватит! Ты уж в городе побывала, Воле счастья много сделала, хватит… – протянул он.
Поморщившись, понимая, что шанс на прогулку в волшебный город становится все более призрачным, Ошер быстро шагнул вперед, едва не наступив на ногу Тарду, который шел по правую руку от кшерха.
– Ну мы же не отличились так? Это новый мир, для нас все новое и… – осторожно начал он, от волнения окончательно забыв о том, что кшерхи вообще-то куда ниже его по статусу.
Эти мысли вытеснило прекрасное видение сказочного города, что был так близко и одновременно так далеко.
Тард, смерив
Но еще до того, как Лейви успела возмутиться, а радужные надежды Ошера окрепнуть Грегуар разом осадил обоих, лукаво взглянув на говорившего.
– А что вы? Вы же с Лейви друзья, а друзья и радость и беду делите, так что сидеть вам, красивые, здесь, – с той же улыбкой ответил он, смерив возмущенно споткнувшегося, принца лукавым взглядом.
Такой подлости тот не ожидал, невольно метнув мрачный взгляд в сторону Лейвины. Все из-за этой девчонки!
Точно ощутив его взгляд, девушка обернулась, но тотчас смутилась и отвернулась, пнув камешек. Если в первое мгновение ей еще хотелось возмутиться, сейчас Лейви ощутила острый укол вины. Она бы, наверно, тоже злилась, если бы из-за парней не смогла прогуляться по новым местам.
И только Тард усмехнулся, покачав головой. Дети, что еще можно с них взять. Его в ситуации все устраивало, а уже вскоре даже порадовало. Тропа, что лежала ровной линией, вдруг круто нырнула вниз. Благо, по правую руку кто-то протянул прочную веревку и, придерживаясь ее, спуститься удалось без ущерба. Разве что Ошер в конце спуска все же неосторожно оступился, проехав немного по каменистой осыпи.
Убедившись, что из ущерба принца наиболее чувствительным вышел щелчок по самолюбию, Тард вскинул голову. Оказалось, что поле, край которого терялся в дрожащей туманной дымке, не такое уж большое. У него была четкая граница, обозначенная цепочками, почти одинаковых по размеру валунов. Тропинка ныряла под высокую арку из пары покосившихся камней. Вправо и влево от прохода тянулась сплошная стена валунов, точно кто-то нарочно установил здесь ограду.
– Невероятно! Неужели это люди строили? – вмиг забыв о своей обиде, воскликнула Лейви, первой нырнув в проход.
– Это невозможно, – закатив глаза, уверенно бросил Ошер, на миг замерев, прежде чем войти вслед за, загадочно усмехнувшимся, Грегуаром.
Задержался только Тард, подняв взгляд к стыку валунов, ощущая напряжение. Внутренний зверь, давно требующий свободы, беспокойно и яростно заворочался. Ему не нравилось это место, раздражала холодная вонь чего-то давнего и опасного.
В этот раз парню пришлось приложить немало усилий, чтобы справиться с собой и быстрым шагом преодолеть проход. Темнота обрушилась на него вместе с холодом и далеким странным шепотком, что ввинчивался в мозг. Этот шепоток на грани сознания стал последней каплей и оставшееся расстояние он преодолел длинным прыжком.
– Тард? – резко обернувшись, встрепенулась Лейви.
Вид бледного, тяжело дышащего друга вмиг стер с ее лица улыбку. Нахмурившись, девушка быстро подошла к нему, но коснуться плеча не успела. Тард быстро выпрямился и коротко кивнул.
–
Сейчас в утешении он нуждался меньше всего, а вот в мгновении покоя – очень даже.
– Ты что-то увидел? – приподняв бровь, живо поинтересовался Ошер, покосившись в сторону темного провала.
Внезапно проскользнувшая мысль о том, что там могло притаиться что-то опасное помешала ему заметить, как исказилось на миг лицо Тарда. Ему все еще был нужен покой и, если бы кто-то еще раз его дернул…
Впрочем, до крайности не дошло и помощь пришла совершенно неожиданно для всех. Разве что кроме Грегуара, даже не обернувшегося на звук женского голоса.
– Скорее ощутил отголосок создателей, не мучайте парня, место и впрямь темное, а для прозорливых людей и вовсе опасное.
Откуда Рамина появилась не смогла сказать ни Лейви, что резко развернулась на голос матери, ни Ошер, что, наступив на край своего плаща, едва не рухнул на девушку. Может смог бы сказать Тард, успевший заприметить легкое колебание высоких травяных зарослей слева от выступа, склонившегося над проходом, валуна, но говорить ничего не стал.
Воля же, как ни в чем не бывало, неспешно приблизилась к ним. Тард ощутил это кожей, так и не оборачиваясь к ней. Уж она-то верно истолкует каждую эмоцию его взгляда, даже ту, что он сам не мог понять.
– А разве в темных местах не… Ну как-то по-другому, – смутившись, поинтересовалась Лейви, оглядываясь на, оставшийся позади, проход.
Сейчас, в свете рассветного солнца, его чернота и впрямь показалась жуткой. В ней не было просвета, не было заметно другой стороны, что вынудило девушку запоздало передернуть плечами и спешно нагнать Ошера.
Проследив за взглядом дочери, Воля только едва заметно усмехнулась, неспешно шагая босыми ступнями по траве, в стороне от дорожки.
– По-другому. На памяти современников здесь не произошло ничего ужасного, но что-то все же случилось и отголосок этого «чего-то» хранят разве что легенды, – ответила Рамина, зажав сапоги под рукой.
На миг сжав губы, принц поморщил нос. Босиком по траве, где достаточно камней, а может быть даже змей… Кшерхи. Впрочем, какой бы дикой не казалась каждая вторая их выходка конкретно в этот момент принц заинтересовался. Впрочем, Воля рассказ оборвала, проход отдалялся, а впереди уже виднелся приземистый дом с загоном для коз. Лейви, казалось, уже успела увлечься чем-то другим, Тард и вовсе угрюмо склонил голову, а сам Ошер ощущал себя одураченным ребенком и в конце концов не выдержал.
– А что рассказывают легенды?
Приподняв бровь, точно только и ожидала вопроса, Рамина примружилась.
– Зависит от того, кто рассказывает. Жители Злаграда, города, что вы видели, говорят, что стену возвели их предки, чтобы дать последний бой страшным чудовищам, явившимся из ночи за свежей плотью. Бой был жарким, но безнадежным. Одолевали чудовища храбрых защитников, что жизнь свою подороже продать желали. И вот, когда все воины пали, последний из защитников людей дал бой чудищам, сразил десяток врагов и последним ударом пришпилил их вожака к камню. И такой силы был удар, что треснул камень, и открылся проход, да в ту темную трещину и затянуло всю нечисть и ночь на том закончилась.