Оборванный след
Шрифт:
– Почему бы и не попробовать?
– Потому что здесь нет двора и устройства под ним. И ты разобьёшься, даже упав на самые мягкие и высокие кусты.
– Но я же чётко расслышала разрешение! Хоть сейчас могу прыгать.
– Да сколько тебе можно повторять: погибнешь.
– Если ты сомневаешься, то почему меня не подстрахуешь?
– Каким образом? – хмыкнул Торговец. – Сбежать вниз и ловить тебя на руки? Так здесь не второй этаж, и я уже предупреждал, что я женат.
– Да брось ты эти свои шуточки, оскорбляя женщину упоминаниями о её возрасте! – не на шутку возмутилась мадам Кеол’Огос. –
– Да я нисколько не игнорирую! – пожимал плечами Дмитрий, уже не скрывающий своего раздражения. – Будь ты хоть двойным лучом или самой Фарой противотуманной! Только каким образом твой титул соотносится с твоим желанием броситься с крыши вниз и со странными возможностями подстраховки?
Отшельница-историк внимательно всмотрелась в глаза гостя из иного мира и неожиданно хихикнула:
– Я догадалась, в чём дело! Ты мне не поверил! Вот признайся: правда не поверил, что я Луч, и ты меня можешь перемещать, куда тебе пожелается?
– Почему же… поверил. Куда я подамся, туда и тебя могу забросить. Это для меня аксиома.
– Вот! – торжествуя, воскликнула старушка. Ещё и руки вскинула к ночному небу, словно крича звёздам и устремляясь к ним: – Теперь я поняла твои главные ошибки! – и опять вернувшись на крышу, продолжила тоном строгой учительницы. – Ты сказал «могу» – и это факт. Но ты не поверил в то, что мы теперь с тобой связаны навсегда. То есть ты не веришь, что я Луч и всегда останусь при тебе. Ты не «можешь» меня забирать по желанию или своему нежеланию, отныне я твоя добровольная помощница вне твоего желания. И замок это подтвердил. Уж не ведаю, почему на твоей родине об этом не знают, но ты меня и в самом деле можешь переносить в пространстве только своими пожеланиями, а также трансформировать во что угодно.
Тут землянин не выдержал и фыркнул:
– Всему есть предел! Я вон даже пока домой убежать отсюда не могу…
– Всё-таки упорствуешь в своём недоверии? А давай попробуй! Ну? Просто представь меня не здесь, перед тобой, а вон под тем навесом. Или в беседке. Ну? Почему не действуешь?
– Нет, ты меня своей наивностью поражаешь, – опять ухмыльнулся он. – Или пытаешься разыграть…
– А ты попробуй! Попробуй! – настаивала престарелая аборигенка. – Слабо напрячься да мозговыми извилинами шевельнуть?
– Ладно… – только чтобы отвязалась, решился Торговец. А про себя размышлял: «Мне несложно сделать вид, что пытаюсь нечто сотворить. Раз пять попробую, ну максимум десять, и на том всё и окончится. Больше ни за что на розыгрыши не поддамся!..»
Отвернулся в сторону беседки, представляя всё ту же фигурку изрядно старой женщины, сморгнул и… Только через несколько секунд захлопнул отвисшую непроизвольно челюсть. Потом резко оглянулся: возле Блока никого не было! Вновь глянул на беседку. Бабулька там и стояла, гордо уперев одну руку в бок, а вторую торжествующе вскинув вверх.
«То ли тут крыша с миражами, то ли моя личная «крыша» прохудилась, – стал грешить он на свою психику. И хорошо хоть логика подсказала: – А что мне мешает ещё раз попробовать? А то и сотню раз?..»
Опять развернулся в другую сторону, вновь представил и даже моргнуть не успел, как Акиманди Кеол’Огос, она же Луч, уже стояла
– А почему ты молчишь? – наконец догадался спросить он.
– Дух во время переноса так захватывает, что челюсти сводит, – с видимым трудом ответила Луч. – А теперь попробуй меня переместить сразу вниз, – она смело подошла к краю крыши. – Вон на ту полянку! Она лучше всего видна под сиянием лун.
Светозаров встал рядом. Представил. И тут же увидел Акиманди внизу, задорно прыгающую и машущую ему руками. Вернул обратно. Непроизвольно поднял ладонь и пощупал женщину за плечо. И только после этого ужаснулся по-настоящему:
«Мама, не отдавай меня папуасу! Трамтарарам!.. Теперь что, эта отшельница будет вечно возле меня?! – потому что поверил и во всё остальное, что она ему рассказывала. – Чужая?! Незнакомая?! Старая женщина?! И всё время рядом?! О-о-о-о-о! Я этого не переживу!.. И не только я!.. Сашенька тоже этого не поймёт. Кошмар! Ужас! Что же делать? И как это меня так коварно подставили? И кто? Сама бабка или ахкуадры? И как теперь от неё избавиться? Ведь наверняка способы имеются. Только у кого эти способы выведать? Эта самая Луч может и не рассказать. Для неё жизненное предназначение уже свершилось, и ей ничего не надо. А добраться до ахкуадров, если они живы, большая проблема…»
Видя, как он застыл в ступоре, уставившись выпученными глазами в небо с редкими звёздами, учёная историк, видимо, догадалась о некоторых душевных терзаниях своего патрона. Потому что сама потрепала его ласково по плечу и стала, тонко используя иносказательный смысл, объяснять:
– Да ты не переживай так, я пошла на изменение своей жизни сознательно и добровольно. И не смущайся тому, что я могу невольно оказаться в ненужном месте в ненужное время. Поэтому, чтобы ты за меня никогда не переживал, тебе только и надо при любом перемещении в иной мир или хотя бы в соседний посёлок постоянно обо мне помнить и сразу определять мне должное место или нужную роль. Захотел, я в своей комнате оказалась и спокойно отправилась себе спать или переодеваться. Пожелал – я на кухне. И сразу приступаю к готовке обеда. Надо – превратил меня в дубину с шипами и закинул себе на плечо, отправляясь на охоту. Следует за кем-то проследить или прослушать, и я в виде цветочного горшка или трепетной моли оказываюсь рядом с твоими врагами или недоброжелателями…
При последнем сравнении мужчина не выдержал:
– Моли?! Она же маленькая. А куда денется твоё остальное тело?
– Ха! Это уж нам, Лучам, знать не положено! Как я полагаю, всё только от твоей фантазии зависит. Можешь меня в пушку превратить для стрельбы снарядами или непосредственно снарядом, летящим в цель. Или автомобилем, или, в самом деле, фарой вместе с аккумулятором, освещающей нужное направление.
– И что, – Дмитрий нервно сглотнул. – Будучи фарой или пушкой, ты всё будешь вокруг видеть, слышать и ощущать?