Обратная сторона Мебиуса
Шрифт:
Охренеть, не встать…
– Чего смотришь, перекрашивай! – гаркает мастер.
Жека перекрашивает. Не своей краской, чужую стырил, завтра еще от хозяина краски попадет. Ладно, плевать, у Жеки тоже много чего тырят, и ничего.
Когда Жека приползает в столовку, там уже никого и ничего нет. Голодный таракан юркает по столу, подбирает крошки. Здоровые мужланы в углу доедают кашу, чует Жека, там и его порция тоже. Смотрит на мужланов. Лучше не связываться.
К вечеру метель приударила сильнее, сбивает с ног. И похолодало вроде как, хотя кажется, дальше холодать
Жека идет вдоль прилавков, опять все ценники перепутали, хрен пойми, что сколько стоит. Тетка за прилавком зарылась в журнал, буркает что-то, что выберете, скажете, чего надо…
Да выберем, не сомневайтесь. И скажем. Было бы из чего выбирать, когда в кармане последняя десятка…
Жека смотрит на беляши, потом смотрит на Дольче Виту. Это журнал. Мужики его не любят, потому что глянцевый, и самокруток из него не наделаешь. А Жека любит.
Выгребает монеты.
Была не была.
– Дольче Виту.
– Чего-о?
– Дольче Виту. Журнал мечты.
– А-а, помечтать захотелось…
Жека и тетка многозначительно переглядываются. Она сама зарылась в Дольче Виту. Листает глянцевые страницы.
Метель бьется головой в стены, рвет с неба звезды. Жека вытягивается на койке, листает. Читает.
ТОП-ДЕСЯТЬ МАШИН ЗНАМЕНИТОСТЕЙ
На десятом месте сын магната Конфедерации Ван Клик Энтер, который на прошлой неделе заказал уникальную модель Эквилибриум Эскалибур цвета ночного неба, украшенный звездами. Каждая звезда сделана из россыпи бриллиантов по индивидуальному заказу Ван Клик Энтера. В салоне есть климат-контроль, панорамная крыша, мини-бар, кресла с массажным эффектом. Автомобиль может передвигаться как на колесах, так и на воздушной подушке.
Жека листает.
Ну и кто же на первом месте? На этот раз нашу десятку возглавляет супруга магната Конфедерации, Джабриэлла Рододендрон. Совсем недавно она заказала себе матиз, снаружи сплошь покрытый розовым мехом и украшенный сердечками из рубинов. Однако, самую главную фишку машины поклонники Джабриэллы могли увидеть только с наступлением короткой ночи: оказывается, матиз… светится в темноте розовым сиянием! О том, сколько энергии было потрачено на изготовление матиза, первая леди многозначительно умалчивает.
Жека щелкает себя на плохонький телефон.
Еще.
Еще.
Нажимает принт.
Фотки получились так себе, ладно, какая рожа, такие и фотки. Вырезает ножницами, стыренными в цехе. Ляпает себя, любимого, поверх рожи Ван Клика. Поверх Пресс Эни Кея. Поверх Эльф Найта. Хочет ляпнуть поверх Джабриэллы, спохватывается, еще не хватало, он в бабьем платье тут стоять будет.
У Жеки много таких Дольче-вит. Вот это Жека на своей яхте. Вот это Жека машину купил. Вот это поместье жекино.
Жека листает журнал, натыкается на какую-то статейку про Ван Клик Энтера, из жизни знаменитых хикки. Ван Клик Энтер впал в депрессию… Жека тихонько вырывает страницы, щелкает зажигалкой. Заворожено смотрит, как пламя пожирает Ван Клик Энтера. Не будет никакого Ван Клик Энтера. Сгорит Ван Клик Энтер. Гнать его. А на его место Жека придет. У Жеки никакой депрессии не будет, можете не сомневаться…
Жека читает какой-то фантастический рассказ, как какой-то фрезеровщик выиграл билет, по которому можно попасть в город. И стал жить в Городе. Написали, что он на поезде в город уехал. Чушь собачья, нет таких поездов… Да сейчас уже никаких поездов нет, электричество экономят…
Жека тоже писал фантастический рассказ. Как кто-то однажды свалился по ту сторону пирамиды, только не погиб, а упал туда, куда пирамида все вещи заглатывает. И было у этого у Кого-То всегда жрачки до хрена, и дом свой, и велосипед, и много чего еще. Только жекин рассказ в журнал не взяли.
Глаза у Жеки слипаются, журнал падает на пол. Жека еще успевает подумать, кто все эти истории каждый месяц сочиняет. Про Ван Клик Энтера и Джабриэллу. Про город, в котором все есть, и вечное лето. Про машины и яхты.
А то ведь нелегко придумывать про то, чего нет…
Летят искры.
Летят люди.
Летит все.
Жека собирает велосипеды, быстро-быстро-быстро, раз колесо, два колесо, прикрутить, привинтить, гаечный ключ пляшет, рвется из рук. Следующий. Следующий. Следующий. А конвейер вертится, вертится все быстрее, падают, падают колеса, больше, больше, больше.
– Жека-а-а! – орет мастер.
Жека торопится. Скорее, скорее. Велосипед в его руках плавится от скорости, Жека бросает его в брак, хватает следующий, тот тоже плавится…
– Чего брак-то гони-ишь?
Так и хочется ответить, а мне так хочется. Да тут не очень-то поотвечаешь.
Несется лента конвейера, быстрее, быстрее, быстрее. Валятся и валятся колеса. Жека привинчивает, быстрее, быстрее, быстрее, да что ты будешь делать, только что привинтил колесо, и вот лежит у его ног велосипед в разобранном виде.
– Жека-аа-а-а!
Жека спохватывается, вот ведь черт, так торопился, что начал работать быстрее скорости света, а быстрее скорости света время идет в обратном направлении. Теорию относительности, блин, знать надо…
– Жека-а-а!
Счас, счас. Жека спешит. На этот раз заспешил еще больше, время пошло вспять, во уже у Жеки лежит вместо велосипеда неотесанная болванка…
– Жека-а-а!
Счас, счас… да куда вы так конвейер гоните, куда гоните, вон уже и на конвейере у вас время вспять пошло, вон уже вместо велосипедов железные болванки, резинки, уже какой-то мамонт первобытный по конвейеру топает, объедает первобытный папоротник…
– Жека-а-а!
Жека подскакивает на постели. Во, блин…