Обратная сторона пути
Шрифт:
— Полагаете, некие высшие силы решили, что Повелитель должен умереть? — с недоверием переспросил Макс, невольно представив себе, как разношерстные боги и богини на общем собрании решают: этому наглому выскочке среди них не место.
— Я понятия об этом не имею. Но убежден: если завтра я попрошу Азиль бежать вместе со мной и она откажется, не приведя понятных простому смертному объяснений, — это будет последним и неопровержимым доказательством моей гипотезы. Что тогда прикажете делать? Снотворного в чай и выносить на руках?
— Попробуйте разыграть вариант с влюбленным демоном. Подбейте его «спасти» несчастную деву от жестокого Повелителя
— Увы, не далее как позавчера я излагал ему абсолютно противоположные соображения. Слишком резкая перемена мнения может показаться подозрительной.
— Ну, спишут на то, что вы получили новые инструкции. Мы попытаемся как-то это подтвердить.
— Я поработаю с этим. Но понадобится время. Я не могу просто так, без причины и повода, поймать наместника за пуговицу и ни с того ни с сего заговорить о спасениях дев, да еще чтобы нас кто-то слышал и при этом не знал, что я знаю… Такие акции требуют подготовки. Поэтому эвакуацию в любом случае придется отложить.
— Сколько у вас времени, как вы полагаете?
— Думаю, несколько дней я могу себе позволить. Брат Чань — человек обстоятельный, он не станет афишировать свое расследование, пока не обнаружит веских доказательств моей измены, способных убедить даже расположенного ко мне наместника. Все, что я когда-либо говорил, — всего лишь слова, которые мало того, что к делу не пришьешь, так еще и толковать можно по-разному. Единственное вещественное доказательство, дающее возможность меня уличить, покоится в фамильной усыпальнице. Да и то я бы не назвал тело адъютанта неопровержимой уликой — мало ли кто его прирезал, сам он меня не видел, кинжал не мой, а то, что я в это время гулял поблизости, — хитроумная попытка врагов бросить тень на верного слугу ордена. Вот если брат Чань окажется настолько дотошным, что пороется в старинных саркофагах и найдет там мои перчатки, тогда мне придется туго.
— Не могли вы и перчатки чужие свистнуть! — не удержался от замечания огорченный мэтр.
Шеллар невесело усмехнулся.
— Полагаете, перчатки моего размера можно легко добыть в первом попавшемся чужом шкафу?
Макс покосился на его грабли и вполголоса выругался. Да уж, попробуй тут воспользоваться чужими перчатками, если они попросту не налезут…
— Так что мы решили?
— Ждать, — пожал плечами его величество. — Думаю, шесть дней я еще протяну. На всякий случай обговорите с Флавиусом запасной аварийный вариант, которым я мог бы воспользоваться в любой момент. Вдруг мне придется спешно удирать своим ходом, потребуется кто-то, чтобы задержать погоню, и место, чтобы укрыться на первое время. Все остальное… — Он удрученно развел руками. — К сожалению, слишком многое зависит от дальнейшего поведения Харгана, которое, как вы верно заметили, предсказанию вообще не поддается.
Все повторялось. Как и два цикла назад, Харган отстранился от реальности, потерялся в цветочном сумраке весенних ночей, заплутал среди фантазий и воспоминаний. Как и тогда, он проводил в томительном ожидании ненужные, бесполезные дни, существовавшие лишь ради того, чтобы настала новая ночь. Так же мчался, едва дождавшись несправедливо поздних сумерек, в ту самую комнату на третьем этаже, чтобы забыть опостылевшую суету державных дел и броситься в объятия волшебной ночи,
Нет, все было не так. Вернее, почти так, но гораздо хуже. Если тогда он всего лишь изнемогал от желания, то теперь сходил с ума во всех смыслах, включая прямой. Он жил в сплошном лихорадочном полубреду и в редкие минуты просветления в ужасе осознавал, что катится в бездну, увлекая с собой всех, кто хоть немного с ним связан.
Он забросил дела, на него уже начинают посматривать с подозрением и бело-голубые братья, и солдаты, и вампиры, не говоря о Повелителе и советнике.
Он обманул наставника и собирается обманывать его и дальше — эта мысль терзала измочаленную совесть демона с особой жестокостью. Он называл себя предателем, ужасался чудовищности своего поступка, напоминал себе, что еще не поздно все исправить, но перед глазами вновь вставала Азиль — ее ласковая улыбка и наивный, беззащитный взгляд, — и он опять ломался, терял рассудок и бежал прочь от безжалостной действительности.
Какая-то часть его понимала, что подобное положение вещей не может продолжаться долго и рано или поздно все закончится катастрофой. Что единственный разумный выход — отступить и смириться с неизбежным. Но отказаться было свыше его сил, и он тянул, откладывал, безнадежно и бессмысленно, словно пытаясь надышаться перед повешением.
Харган с надеждой посмотрел в окно, за которым медлительное солнце с издевательской неторопливостью уползало за верхушки деревьев дворцового парка. Нетерпеливо поерзал и решил, что закат можно считать состоявшимся — ну сколько там осталось, сущие мелочи, пока он дойдет до заветной комнаты, солнце и вовсе спрячется…
Он честно отправился пешком, словно действительно верил, что за это время стемнеет, и словно это имело какое-то значение. Даже честно старался не бежать.
Слуги, посетители и даже охрана при виде него старались сделаться незаметными и куда-нибудь срочно убраться с дороги. С десяток солдат, оказавшихся у двери вместо положенного одного, порскнули в разные стороны, как вспугнутые тараканы. Причем все, включая часового, которому следовало остаться. Харган отметил это мимоходом и забыл через мгновение.
Он открыл дверь, почти влетел в комнату, на ходу расстегивая упрямые крючки, и вдруг словно с разгону налетел на стену.
Азиль была в комнате не одна. У стола, непринужденно развалившись в кресле и дымя на весь дворец, сидел советник. Нет, он не делал ничего предосудительного, просто сидел с трубкой в одной руке и чашкой чаю в другой и, похоже, о чем-то разговаривал с нимфой, но одного факта, что он вообще здесь находился, хватило для того, чтобы наместника затрясло от гнева.
— Что ты здесь делаешь? — прорычал он, чувствуя, что еще немного, и этот нахал поплатится за свои похождения по гостям сломанной челюстью и… словом, дальше как получится.
— Жду вас, — преспокойно ответствовал Шеллар, отставляя чашку. — Извините, что здесь, но это единственное место, где мне не скажут, что вы не принимаете или только что вышли. У меня сложилось впечатление, что вы намеренно меня избегаете, а между тем нам необходимо поговорить.
— Здесь? — угрожающе произнес Харган, понимая, что этим советника не испугать.
— Где вам будет угодно, но наедине.
— Да, — подхватила Азиль, прежде чем он успел что-то ответить. — Поговори с Шелларом. Ко мне придешь в другой раз. Не надо приходить каждый день. Достаточно было одной ночи.