Обратная сторона вечности
Шрифт:
А-Лахатал все больше времени проводил в своем подводном дворце в сомнениях и колебаниях — помогать ли ему Кахатанне или блюсти свои собственные интересы прежде всего. У него была и еще одна проблема. Огромная океанская впадина, служившая убежищем Йа Тайбрайя, уже несколько раз сотрясалась страшными толчками. Это могли быть подводные вулканы, но мог проснуться и сам Зверь Моря. Выяснять это наверняка ему не хотелось, потому что он боялся услышать неприятные новости. Йа Тайбрайя нагонял на А-Лахатала панический страх.
Гайамарт сидел в Аллефельде. Там было совсем плохо после смерти Кодеша. Нечисти отчего-то прибавлялось с каждым днем, будто ее плодили
Баал-Хаддад не появлялся вот уже долгое время. Однако Царство Мертвых по-прежнему управлялось железной рукой, и там все было более или менее спокойно. Поэтому никто его отсутствием встревожен не был.
О том, чем занимались га-Мавет и Арескои, подозревали, догадывались, но вслух не говорили. Хотя Змеебогу не раз и не два доносили о том, что оба бессмертных часто навещают Сонандан. Но Джоу Лахатал никак на эти сообщения не реагировал. Вслух не реагировал. Но глаза к потолку закатывал и кулаки сжимал. Из чего окружающие делали вывод, что ему это небезразлично…
Мир готовился к потрясениям.
Барнаба ворвался к Каэтане в ту самую минуту, когда она заканчивала писать письмо Зу-Л-Карнайну. Дела оказались настолько запутанными, что ей срочно требовался совет Агатияра, и она хотела посетить Курму в ближайшее время. Она знала, что аита будет рад видеть ее, но все-таки хотела спросить и у его визиря, насколько уместен этот визит.
Интагейя Сангасойя уже вполне оправилась от недавнего потрясения, но друзья боялись отпускать ее надолго одну. И всякий раз у нее оказывалось несколько провожатых. Не говоря уже о том, что все время ее болезни Тиермес, Траэтаона и Арескои по очереди или втроем дежурили в ее комнате.
Найти Рогмо и Хозяина Лесного Огня ни Траэтаоне, ни Арескои не удалось. Наследник Энгурры как сквозь землю провалился или в воду канул. Они боялись, не случилось ли с ним чего подобного на самом деле, — враг-то способен на многое.
Большой переполох вызвали новости о появившемся невесть откуда народе танну-ула, завоевавшем Сихем в считанные недели. Каэтана боялась, не сочтет ли Зу-Л-Карнайн нового завоевателя своим соперником и не соберется ли сражаться с ним.
Траэтаона и Арескои сообщили ей, что Самаэль — урмай-гохон народа танну-ула, объявил себя сыном несуществующего бога Ишбаала и разорил храмы Новых богов по всему Сихему. Это было непонятно.
Трех монахов давно не видели, поэтому обратиться к ним за помощью не представлялось возможным. Каэтана часто принималась искать их, но все ее попытки до сих пор ничем не оканчивались. Монахи растворились в пространстве. Нингишзида и Тхагаледжа не успевали принимать и рассылать гонцов. Разумнее было бы подключить к этому всю тайную канцелярию, но
Тиермес раздобыл подробные сведения о храме Нуш-и-Джан, находившемся в самом сердце Иманы. Решено было, что Каэтана будет добираться туда водным путем: сначала спустится по Охе до внутреннего моря, затем пересечет его и достигнет Хадрамаута. А уж оттуда отправится на Иману кораблем хаанухов — из тех, что часто ходят в плавание к другим континентам. Ведь хаанухи — признанные всеми мореходы, не имеющие себе равных в этом деле. И корабли у них самые надежные и быстроходные. Была, правда, одна проблема. И Барнаба, и Тиермес, и все остальные рано или поздно упирались в то, что никакая магия не действовала долгое время в присутствии Каэтаны. И не только магия, но любые искусственные вмешательства в ход и естественное течение событий. Так, не представлялось возможным ни перенести ее с Варда на Иману, ни обратно за один краткий миг, как сделали бы сами боги. И время только чуть иначе текло в ее присутствии, несмотря на все старания запыхавшегося Барнабы. Самой Каэтане эта ее особенность не нравилась еще больше, чем остальным.
— Я не могу понять, в чем заключается моя божественность, — пожаловалась она как-то Нингишзиде. — Неужели только в том, что я живу столько же, сколько крокодил или черепаха? Ну что ты смеешься?
— Понравилось сравнение, о Интагейя Сангасойя! По правде сказать, вам ведь поклоняются больше, чем кому бы то ни было, Каэ, дорогая. А то, что для себя вы не можете урвать ни капли божественных способностей, а направляете их только на окружающих, — это ваша личная беда. Для остальных вы самая могущественная богиня, которая только и способна противостоять Злу.
— Ничего себе миссия, правда? Особенно если фокусы не получаются и заклинания не срабатывают.
— Если бы это была вся ваша печаль, — задумчиво молвил жрец…
И вот Барнаба стоит перед ней, потрясенный какой-то новостью. Каэтана складывает и запечатывает письмо, адресованное аите, и поворачивается к нему:
— Что произошло?
— Я был сейчас далеко впереди и видел там тебя. Не одну, многозначительно уточняет Барнаба.
— А с кем же?
— С Тиермесом! Послушай, у вас будет роман. Нет, ты не смейся, я тебе точно говорю. Конечно, я бы и сам не поверил, если бы мне сказал кто-то другой, но я видел своими собственными глазами!
— Не путаешь? — лукаво спрашивает Истина.
— А что тут можно спутать? Такое не спутаешь!
— И ты подглядывал. Не совестно?
— Чего тут совеститься? — искренне недоумевает Время. — Я знаешь сколько такого видел, одно сплошное это самое и видел, можно сказать. Рождаются, любят и умирают. Ничего нового с людьми и богами не случается. И со всеми остальными тоже.
— Ну, выкладывай, что ты там видел.
— Это самое, — серьезно рапортует Время. — Рассказывать в подробностях?
— Просто опиши, где это было.
— В хрустальном саду. Представляешь, все растения неземные, и все растут внутри прозрачных колонн. И все светится и сияет!
— Это Ада Хорэ, Барнаба.
— А? Да, действительно. Опять забыл и перепутал. Но Тиермес-то, Жнец-то наш непреклонный и грозный…
— И еще я грызла яблоко, — невинно вставила Каэтана.
— Совершенно верно. Постой-постой, а ты откуда знаешь? — забеспокоился Барнаба. — Я же тебе ничего не рассказывал.
— Это было, — сказала она тихо. — Это действительно было, но так давно, что вполне может считаться вымыслом…