Обратная сторона Земли
Шрифт:
– Куда теперь?
– Идем, дорогу я знаю.
Они вышли на площадь. Ветер гонял по углам не по-весеннему сухую листву. Мелко дрожали лужи. Скрипел на высокой башне одинокий петушок флюгера. Диабаз был скользкий, как лед. Ноги скользили по камню, и узкие каблучки спутницы мешали быстро идти. Из дальней боковой улицы, той, где стояла гостиница, выскочил золотой «москвич», дал газу и пропал за углом.
– Я не предатель… – Пока они шли, Князь все подыскивал слово, которое бы не выглядело пустым. Ему надо было, чтобы она ему верила, надо было ей доказать,
– Замолчи. – Она его оборвала. – Мои слова стоят дешево. И не бойся, ты же мужчина. Посмотри. – Ее маленькая рука показывала вверх, за крыши.
Князь увидел, как по краю серого облачного покрова, что плотно обволакивал город, разламывая небо на части, протянулась белая полоса.
– Тебя провожала луна, а встречает солнце. Так встречают царскую кровь. Ты хотел бы, чтобы я стала царицей?
– Ты и сейчас царица.
– Да, без царства. Ты знаешь, что книга, которая сейчас у тебя, принадлежит мне?
Князь тронул рукой твердую грань переплета и почувствовал легкий ток, исходящий из-под одежды от книги. Раньше он такого не замечал или не обращал внимания.
– Мне много говорили про книгу, про ее скрытую силу, про власть, которую эта книга дает. Мне власть не нужна. Я человек свободный. Я плохо понимаю все эти тайные тонкости. Она мне помогала. Но если вы говорите, что книга принадлежит вам, возьмите, я буду рад.
– Если бы взять ее у тебя было так просто, я бы сделала это еще тогда, на дороге. Я не знаю, что сделал Фогель, чтобы она досталась тебе. Это не вещь, это как часть тебя, как голова или сердце.
Князь вспомнил, что о чем-то таком слышал, или читал. Подобное было в древние времена в Египте. Книга в руках царицы означала силу и власть.
– Что мне сделать, чтобы книга вернулась к вам?
– Я знаю только один способ, когда книга меняет хозяина.
– Какой?
Они все еще шли через площадь. Белая полоса вдали то пропадала в тучах, то наливалась светом и в землю ударяли лучи. Флюгер на башне дома, словно чувствуя перемену погоды, запевал звонче и чище. Ветер, взметая листья, поднимал их высоко над землей, и они кружились над крышами легко и свободно как птицы.
– Ты сильно любишь ту женщину?
Князь отбросил носком ботинка подвернувшийся под ногу камень.
– Мне кажется, да.
– Ты способен ей изменить?
Князь смутился, на такой вопрос ответить было не просто. Сказать «нет», значит, солгать себе. В его скитальческой жизни любовь была редкой гостьей. Она вспыхивала, как на пути звезда, глаза слепило от блеска. Он мучился, он забывал себя, женщина казалась ему существом из другого мира. Чистым и недоступным, которого и коснуться-то боязно, не то что назвать своей. Его тоже любили и тоже отвечали взаимностью. Только, видно, в нем было что-то такое – чужое, – что сразу не замечалось, но чем больше он себя тратил, чем больше проходило ночей, тем странней были взгляды и холодней ласки. И ему самому начинало казаться, что звезда была не его звездой, и ту, которую он называл любимой,
– Раньше от любви умирали. Теперь – от чего угодно, только не от любви. Знаешь, сколько мужчин поубивали друг друга только ради того, чтобы я их наградила улыбкой? Мне не жалко ни одного. Хотя среди них попадались вполне приличные господа. Даже принцы бывали.
Они уже миновали площадь и по узкому тротуару подходили к зданию гостиницы.
– Ты не ответил на мой вопрос.
– Я не хочу отвечать.
– Не хочешь, не значит – не можешь. Выходит, я могу на что-то рассчитывать?
Князь ей не ответил.
– Это здесь? – спросил он, когда они остановились перед гостиничной дверью.
– Здесь начало дороги. Но перед тем, как по ней идти, обещай мне, что будешь сильным.
Князь удивленно на нее посмотрел.
– Ты – мой витязь. Витязь не должен быть курицей.
Она прижалась к нему и сказала, не поднимая глаз:
– Я люблю тебя, Князь.
Князь взялся за ручку двери и с силой толкнул ее от себя.
– Обещаю, – сказал он твердо.
19
Он не знал, что такое бывает.
Под ногами скрипел песок, рыжая соленая пена шипела и заливала ступни. Над морем стоял туман. Он был плотный, как из бумаги, и отливал красным, словно скрытая под туманом вода была перемешана с кровью. Временами стена прорывалась и гибкие ленты тумана тянулись живыми змеями, норовя прикоснуться к телу.
Князь поправил на поясе меч – когда он клал руку на рукоять, ему становилось спокойно. Царица стояла рядом. Она словно сделалась выше, в сумрачном свечении облаков лицо ее белело, как мрамор, и волосы переливались, как ртуть.
– Небо – оно здесь всегда такое… мертвое? – Он, наконец, подобрал слово.
– Мертвое? – Она рассмеялась громко, и серая стена впереди заходила мелкими волнами. – Если знаешь, что оно будет принадлежать тебе, небо перестает быть мертвым.
Она провела рукой по щеке Князя, потом коснулась щеки губами и сказала, показывая на стену тумана:
– Там, мой Князь. Все там – и мертвое и живое. Несколько ударов меча, и власть хозяина кончится. Ты слышишь, как плачет камень? Он по нему плачет.
Князь прислушался, но услышал лишь смутный гул да голодное завыванье ветра.
– Там, – повторила она и подтолкнула Князя вперед.
Он не стал спрашивать, как ему одолеть преграду. Он знал, что это ему по силам. Он чувствовал стихию воды, ощущал дрожание каждой ее частицы. Знание жило в нем изначально, сердце жгло от огня, и разлитая повсюду опасность лишь сильнее разжигала огонь.
Он вырвал из ножен меч и резким коротким взмахом рассек жидкую стену. Жирно блеснула вода, смоляная пика волны поднялась, отливая кровью, и выплеснула Князю в лицо желтую кляксу медузы. Он ступал по зыбкому дну, нанося удар за ударом. Вода перед ним отступала. Голос моря сделался жалким, сила ломила силу. Меч был сильнее воды.