Обратная сторона жизни

Брансвик Константин

Вике вдруг стало ясно, почему он ей не сказал — он сам еще не решил! Он не мог решиться оставить ее тут беспомощную! А ей очень не хотелось, чтобы Леша из-за нее остался здесь и упустил такой шанс. Она не хотела быть причиной его неудачи. А уговаривать его уехать без нее бесполезно, он не послушает. Значит надо придумать что-то другое. И выход из ситуации

пришел ей в голову сразу, сам собой. Она одним махом решит и эту проблему и все остальные. Она никому больше не будет обузой.

Вика покатила свое кресло в родительскую комнату. Она достала из ящика старую раскладную немецкую бритву «Золинген», оставшуюся еще от деда и, положив на кресло, села на нее и стала ждать, когда мама уйдет в магазин. Взяла из серванта фотоальбом и, открыв его, стала рассматривать.

На нее, с заметно выцветшей фотографии, смотрели молодые папа и мама, и она рядом с ними, совсем еще маленькая. Они стояли на берегу моря, а ног касались набегающие волны. Это фото было сделано в Анапе, целую вечность назад. Другое фото запечатлело первое сентября, самое первое для нее. Она улыбалась во весь рот, а на голове был огромный белый бант. Потом шли школьные цветные фотографии. Вот она постарше, классе, наверное, в пятом. Она уже красивая девочка, хотя еще далека от мыслей стать моделью, но в танцевальный кружок уже ходила. В танцевальный… А теперь даже ходить не может. Следующая фотография была сделана на их даче на Оби. Папа машет картонкой над мангалом, а Вика сидит на качелях. На старых фотографиях, запечатлевших разные этапы ее жизни, она видела себя еще не озабоченную деньгами и проблемами. Лицо девочки, которая собиралась, как и все люди, жить долго и счастливо. Это было так недавно и в тоже время так давно.

Раздался шум входной двери — мама ушла в магазин. Вика положила альбом на место и, приподнявшись, вынула бритву. Разложив ее, плашмя коснулась лезвием своего левого запястья. Холодное лезвие, подернутое ржавчиной, равнодушно поблескивало матовой сталью. Она вдруг подумала, что не оставила даже

записки, но сейчас она уже не хотела к этому возвращаться.

Девушка подняла глаза на потолок и глубоко вдохнула. Надо резко, быстро и глубоко. На третий вдох. Она выдохнула и медленно вдохнув второй раз, повернула лезвие режущей кромкой к запястью и немного занесла руку…

— Если я еще когда-нибудь застану тебя за процессом суицида, я тебя так отшлепаю, что к ногам снова чувствительность вернется! — прогремел прямо над ее ухом грозный голос Леши.

Вика, икнув от испуга, поспешила спрятать бритву. Но молодой человек, сделав широкий шаг, обезвредил девушку. Потом, сев перед ней на колени, обнял.

— Ну, что сейчас случилось? — нежно спросил он.

Девушка не смогла себя больше сдерживать и разразилась рыданиями.

— Тебя позвали в Москву… Работать… — сквозь всхлипы говорила Вика. — Я не хочу, чтобы ты остался тут… из-за меня. Я хочу, чтобы хоть у тебя все получилось. Лети, там твое будущее…

— А я и лечу, без проблем, — пожав плечами, сказал Леша.

Вика, не ожидав такого ответа, на секунду перестала плакать. Потом, собравшись с духом, продолжила:

— А меня забудь. Я как-нибудь проживу. Просто лети и не думай обо мне. Я тебя прошу.

— А почему это мне не думать о тебе? — спросил молодой человек. — Ты, между прочим, летишь со мной!

Он достал из заднего кармана брюк бумажник и вынул из него два сложенных пополам авиабилета.

Вика смотрела на билеты сквозь слезы и пыталась осознать то, что сказал Алексей. Они сидели в тишине, нарушаемой лишь редкими всхлипами успокаивающейся девушки.

— Ты третий раз спасаешь меня, — тихо сказала она.

— Судьба у меня видать такая, спасать тебя постоянно, — сказал Леша и сложил опасную бритву. — Хорошая вещь. Ей, наверное, еще какой-нибудь штандартенфюрер брился, а ты… Чемоданы то твои где? Пора вещи собирать, завтра вечером самолет.