Обратное течение
Шрифт:
— Очень приятно, — оглядываясь, пробормотал следователь.
Я видел, что он подавлен, и никак не может прийти в себя.
— А кто вы, господин Прудников? — спросил я. — Представьтесь, расскажите о себе.
Степан Богданович покраснел.
— А я обычный полицейский следователь, — с тоской и даже с каким-то вызовом ответил он. — Каждое утро хожу на службу, ловлю преступников. Глажу мундир, тёщи своей боюсь. И полицмейстера тоже. Нечего мне рассказывать, господа.
Он снова снял очки и сунул их в карман мундира.
— Бросьте
— Ерунда какая-то… — недоверчиво пробормотал Прудников.
— Совсем не ерунда, — возразил я. — Видите? Сегодня магия снова привела вас сюда, и в самый подходящий момент. Это не кажется вам удивительным?
Садовник Люцерн, который сидел в дальнем углу беседки, одобрительно кивнул. Под широкими полями его шляпы пронзительно сверкнули желтые глаза.
— Помните господина Люцерна, Степан Богданович? — улыбнулся я. — Господин Люцерн — самое настоящее магическое существо. Он живёт в этом парке. А может быть, он и есть парк. В то утро, когда я встретил Елизавету Федоровну, господин Люцерн ловил на реке удивительную рыбу. Эта рыба приплывает только с обратным течением. Господин Люцерн, как ваш улов? Поймали волшебную рыбу?
— Поймал, Александр Васильевич, — кивнул Люцерн. — Хотите посмотреть?
— С удовольствием, — улыбнулся я.
Поглядеть на удивительную рыбу захотели все, даже Игнат с Прасковьей Ивановной. Садовник Люцерн привел нас в самый дальний уголок моего сада. Здесь, за густыми кустами боярышника, я с удивлением увидел небольшой пруд. Уверен, раньше его не было. Края пруда были выложены неровно обтесанными плитами известняка, а в темной глубине воды застыла удивительная, необычная рыба.
Она была длиной с мою руку, с мясистыми грудными плавниками и коротким, будто обрубленным хвостом. Вместо чешуи рыбу покрывала настоящая броня, похожая на броню крокодила.
— Кто это? — удивлённо спросила Елизавета Фёдоровна.
— Это латимерия, — ответил садовник Люцерн. — Панцирная рыба. Она живёт в глубине океана, у самого дна, там, где всегда темно и холодно. И только обратное течение может привести её к берегу.
Рыба лениво шевелила плавниками, не обращая на нас никакого внимания.
— Она не задохнется? — спросила Елизавета Фёдоровна.
— Нет, — улыбнулся садовник Люцерн. — Ей здесь хорошо. Этот пруд соединяется с морем. И рыба в любой момент может уплыть. Она свободна.
— А почему она не уплывает?
— Она пришла сюда, чтобы погреться возле магии. Этот дом согревает её, и сад тоже.
Садовник посмотрел на меня.
— Александр Васильевич,
— Пусть живет, — улыбнулся я, — мне не жалко.
Я присел на корточки и коснулся ладонью воды. Рыба едва заметно шевельнула хвостом и развернулась в мою сторону. Я поспешно убрал руку.
— Видите, Степан Богданович, — сказал я Прудникову, — этой рыбе уже три миллиона лет. Она такая же, какой была во времена динозавров. На свете ещё не было людей, но уже были Места Силы, и эта рыба приплывала погреться возле них. Это изумительное существо. И вы, Степан Богданович, тоже изумительное существо. Это не комплимент, просто факт. Но вам нужно меняться. Только так вы можете выжить. Вы ведь не панцирная рыба.
Пока гости любовались необычной рыбой, Игнат поманил меня в сторону.
— Простите за прямоту, ваше сиятельство, — сказал старик, — но на кой черт вы возитесь с этим следователем? Нехороший он человек, сразу видно. Помните, какой переполох он нам в прошлый раз устроил?
— Отлично помню, — улыбнулся я. — Кстати, ты тоже не видел комнаты, по которым он бродил? Надо бы убрать там паутину.
— Не видел, Александр Васильевич. Я вам так скажу — какие комнаты дом хочет показать, те он и показывает.
— Это верно, — согласился я.
— Давайте, я этого господина Прудникова потихоньку выпровожу за калитку и отправлю восвояси, — предложил слуга. — Никто ничего и не заметит.
— Господин Прудников исполняет свои служебные обязанности, — с улыбкой напомнил я. — Не стоит ему мешать. Ты ведь не хочешь стать нарушителем закона?
— Если надо — стану, — решительно сказал Игнат.
— Пока не нужно, — постарался я охладить его рвение. — Сам увидишь. Магии виднее, Игнат. Неспроста она сегодня привела Степана Богдановича именно сюда.
Мы вернулись к столу. Я усадил Прудникова рядом с Мишей и налил ему игристого.
— Выпейте, господин Прудников. Вам нужно прийти в себя.
Прудников послушно сделал глоток.
— Пейте больше, — рассмеялся я. — Это легкое вино. Оно не ударит вам в голову.
Мы ели и пили, разговаривали, шутили и смеялись. Незаметно подкрался вечер. Солнце ушло за верхушки старых лип, и за воротами осторожно пророкотал двигатель мобиля.
— Это за вами, — сказал я Елизавете Федоровне. — Вам пора отправляться в новую удивительную жизнь.
Мы все вместе пошли провожать её.
— Посмотрите на эту девушку, — негромко обратился я к Прудникову, пока мы шли. — Совсем недавно она погибла. А потом родилась заново, превратилась в сильного мага с могущественным даром. Эта девушка — как феникс. Её жизнь осыпалась пеплом, но на этом пепле возникла новая жизнь. Подумайте об этом, Степан Богданович. Иногда просто необходимо распрощаться с прежней жизнью, чтобы начать новую.