Обратный отсчет
Шрифт:
Как же оно сюда попало? Неужели Николь принесла письмо домой и забыла об этом? Или кто-то подбросил его?
Куинн заплакала. Николь сунула бумажку обратно в ящик и задвинула его со всей силы.
— Мамочка здесь. Я здесь.
Прерывисто дыша, она подошла к кроватке, чтобы взять дочь на руки. Резкая боль в животе пронзила ее. Николь и не подозревала, как долго будет восстанавливаться после кесарева. Она не представляла себе, что любовь к Куинн наполнит ею всю, без остатка.
Прижав к себе малышку, Николь пошла в ванную и открыла стеклянный шкафчик. К своему большому облегчению,
Куинн все еще всхлипывала. Николь положила ее в кроватку и проглотила горсть таблеток, зная, что через несколько минут они подействуют и в голове прояснится. Внизу заиграла мелодия из фильма «Миссия невыполнима» — сигнал телефона Грега. Раньше, услышав ее, она закатывала глаза и хихикала. Но в последнее время ничто не могло развеселить ее.
Она услышала, как Грег отвечает на звонок. Он смеялся. Николь решила, что он говорит с женщиной. С ней он так теперь не смеялся, с тех пор как она стала матерью, с ней уже было не весело.
Николь взяла Куинн на руки и, осторожно придерживая ее головку, села на верхнюю ступеньку и принялась сползать вниз. Это было стыдно и неудобно, и каждая ступенька отдавалась болью в животе, но она боялась спускаться как обычно. Лучше ползти, чем рухнуть на твердое дерево и разбить девочке голову…
— Спокойно, — сказала она себе, чтобы прогнать непрошеные мысли.
Она думала о том, почему ее лекарство оказалось в шкафчике.
После того как она положила баночку из аптеки на кухонный стол, Грег сказал:
— Ты отказывалась от анестезии, а теперь будешь принимать «Ксанакс»?
— У меня всегда были некоторые проблемы с тревожностью, просто я с ними долгое время могла справляться, — с трудом ответила Николь. Вот и все, в чем она была способна признаться. — Это началось после гибели родителей. В колледже я принимала «Золофт», но потом перестала. Из-за него я становилась сонной и не могла ни на чем сосредоточиться. Мой врач сказал, что «Ксанакс» лучше, он полностью безопасен. Я смогу принимать его, пока буду заботиться о Куинн.
— Ты никогда не говорила мне, что принимала лекарства от тревожности, — удивился Грег.
Он потер лоб, потом нежно погладил ее по спине.
— Послушай, я ведь знаю тебя, я знаю, что ты трудоголик, но я ни разу не видел тебя такой. Ты на грани! Я очень беспокоюсь за тебя.
— Не волнуйся, со мной все в порядке, — сказала Николь, открыв крышку баночки и положив в рот две таблетки…
Теперь ей надо было подняться обратно, и она снова села на ступеньку, прижав к себе Куинн одной рукой, чтобы второй подтягиваться наверх. Это было нелегко, но зато она двигалась! Она так любила их серый трехэтажный дом в Ист-Белвью-плейс — роскошное место, элитная недвижимость. Он совсем не напоминал тот кирпичный двухэтажный домик в Уиннетке, который они с братом пытались привести в порядок после смерти родителей. Там то текла крыша, то взрывался бойлер, то затопляло подвал. Когда Николь вернулась
Николь прошла через сияющую белизной гостиную, декорированную металлом и стеклом — всюду четкие линии, ничего лишнего, — и увидела, что тюльпаны в хрустальной вазе от «Лалик» [2] , за свежестью которых она всегда следила, завяли и обреченно уронили лепестки. Она отменила приход уборщиков, которые обычно следили за чистотой: сейчас любые чужие люди в доме ее пугали.
Грег был на кухне, пил кофе, прижав к уху телефон. Заметив, что Николь смотрит на него, он покраснел и быстро оборвал разговор. В последнее время он всегда так делал, когда она заходила в комнату. Почему?
2
Хрустальные вазы знаменитой фабрики «Лалик», основанной Рене Лаликом, французским ювелиром и стекольщиком.
— С кем ты говорил? — спросила она.
— С ассистенткой, обсуждали портфолио клиента, — ответил муж.
Он рассеянно водил руками по бедрам, обтянутым брюками. Эта привычка нравилась Николь, потому что она делала его чуть менее уверенным в себе и ей было легче от мысли, что она не единственная, у кого есть изъяны.
— Ей надо помогать, она пока только учится.
Но ведь и ей, молодой матери, нужна была помощь. Об этом Николь подумала, но вслух ничего не сказала. Грег оглядел ее, и она тоже вдруг словно увидела себя со стороны: фиолетовые мешки под глазами, немытые волосы, черные штаны для йоги и белая футболка — такой она была уже много дней подряд. Удивительно, как же она создала империю, приносящую миллионы? Сейчас ей не хватало энергии даже на то, чтобы помыться и переодеться.
— Тесса придет сегодня? — спросил Грег.
Николь пожала плечами:
— Не знаю. А что?
— Тебе полезна женская компания. Вообще-то я думаю, что надо нанять тебе помощницу, чтобы у тебя появилось время для себя. Мы могли бы вдвоем пойти в спа-салон, как раньше.
Ей сдавило грудь. Он не понимал, что она просто не может покинуть Куинн ни на секунду. В его глазах она увидела печаль, которой раньше не замечала. Николь вспомнила, как он просиял, когда на первую годовщину свадьбы она устроила сюрприз — купила билеты в Париж. Они никак не могли дождаться, когда доберутся до своего номера в отеле, и тут же сорвали друг с друга одежду, а потом гуляли по мощеным улицам, и он держал ее за руку.
Он сделал ей предложение всего через полгода после первого свидания. Встав перед ней на одно колено в холле офиса «Дыхания», где присутствовали все сотрудники компании, он сказал: «Я не знаю никого, кто шел бы по жизни с такой уверенностью и страстью, как ты. Я хочу разделить свою жизнь с тобой».
Где же теперь эта уверенность?
Когда в Сингапуре открылся четвертый заграничный магазин «Дыхания», Грег заказал столик в ее любимом ресторане «Эверест». И сидел целый час один на сороковом этаже Чикагской товарной биржи, пока она была на онлайн-конференции. Он не сердился и не переживал. Тогда он готов был ждать ее вечно. Теперь она чувствовала, что связь между ними прервалась, и сомневалась, что только из-за нее.