Обратный отсчет
Шрифт:
Я выхожу из туалета, и мужчины поворачиваются ко мне.
Грег выглядит удивленным:
— Извини, я как-то не подумал, что ты тут не один… Не знал, что ты с кем-то встречаешься…
— Я с ней не встречаюсь, — отвечает Бен.
— Ладно. Так кто вы? — спрашивает Грег.
— Друг… Морган Кинкейд, — и я протягиваю ему руку.
Но он не может ее пожать, потому что так неудобно держит Куинн, словно вообще не понимает, как это делается. По взгляду Грега я понимаю, что он меня узнал.
— Что? Морган Кинкейд?
— Я даже не была знакома с вашей женой. Я не понимаю, что между нам общего.
Он разглядывает меня, тщетно роясь в памяти.
Грег поворачивается к Бену:
— Я не подозревал, что Николь может сделать что-то подобное.
Он закашливается, на глазах появляются слезы. Но уже в следующее мгновение он берет себя в руки, и его лицо искажает гнев:
— Детектив рассказала мне о вашем муже и о том, что он украл много денег. То есть вы оба украли. Вы и мою жену хотите обворовать?
Ну вот, кусочки мозаики начали вставать на место. Мартинес ведь сказала, что опекун Куинн получает доступ к деньгам. Но Николь не хотела видеть ни Грега, ни Бена на этом месте.
Я не отвечаю, и Грег снова оборачивается к Лейтону:
— Спасибо, что присмотрел за Куинн. Я был не в состоянии, как ты понимаешь. Все не могу поверить, что Николь больше нет.
Под глазами у него темные круги, подбородок покрывает щетина. А если я ошибаюсь и он на самом деле горюет?
Бен тоже думает об этом, потому что говорит:
— Мне очень жаль, Грег.
— Мне тоже очень жаль, — отвечает тот дрогнувшим голосом.
Обоим явно неловко. Они — члены одной семьи, но совсем, похоже, друг друга не знают. Бен протягивает руку и дотрагивается до спины племянницы:
— Я заботился о ней, как умел.
Грег кивает, немного отстранив от себя Куинн, словно боится прижать ее к себе. Кажется, он даже не заметил, что она уснула.
— Я не в курсе, Бен, что тебе известно о жизни Николь до… — Грег бросает взгляд на свою руку. На ней нет обручального кольца. — Она так изменилась после рождения Куинн, что я едва узнавал ее. Отказывалась, когда я предлагал ей помощь. Была совсем не в себе, и я от нее ушел. Не мог жить с этой паранойей. Но я любил Николь и никогда не хотел, чтобы с ней случилось что-то плохое…
Он говорит так, словно раздавлен горем. Раньше, консультируя семьи, я гордилась своей проницательностью. Когда ребенок уверял, что с ним все хорошо, я начинала копать дальше. А теперь просто не понимаю, что правда, а что нет. Зато знаю, что настал момент вмешаться.
— Это вы велели своей ассистентке преследовать меня? — спрашиваю я. — Она водит «Приус». Кто-то пытался нас убить. Вы это понимаете?
К моему удивлению, Грег смеется:
— Зачем бы Мелиссе вас преследовать? По ее словам, это вы ей угрожали. И что вам понадобилось от брата
Бен скрещивает руки на груди и говорит:
— Слушай, Грег, я думаю, что Морган не замешана в этом. Да, на нас напали, и происходит что-то странное. Я люблю Куинн и беспокоюсь о ней.
Я смотрю на Бена, надеясь, что он прочтет в моих глазах, как много для меня значит его заступничество.
Грег краснеет.
— Бен, ты что, слепой?! — кричит он и кивает в мою сторону. — Что она тут делает? Сфокусируйся на этом. А с Куинн все будет в порядке, уж я постараюсь!
— Мы думаем, что Николь угрожала опасность, — чуть повышает голос Бен. — Она когда-нибудь упоминала о Донне и Аманде Тейлор?
Грег качает головой:
— Никогда не слышал от нее таких имен. Кто это? — он продолжает, не дожидаясь ответа: — Николь была самой амбициозной и непреклонной женщиной, которую я знал. Но как только родилась Куинн, она стала другой…
Лейтон становится рядом со мной.
— Но как ты мог с ней так поступить? С молодой матерью, которая так страдала, и со своим собственным ребенком?
— Это ты меня спрашиваешь? Где ты был всю ее жизнь, Бен?
Тот выглядит так, словно его ударили в живот.
— Думаю, что нам надо принять как факт, что Николь прыгнула под поезд. Она была в депрессии и склонна к суициду. Но я не понимаю, какого черта ты подружился с этой чужой женщиной, которая оказалась на платформе рядом с ней? Почему она в твоем доме, с моей дочерью? Что ей нужно?! — кричит Грег.
Во мне поднимается ярость, но ради Куинн я усмиряю эмоции.
— Мистер Мэркем, вам нужно знать, что происходят очень странные вещи. Куинн в опасности. А может быть, и вы, — произнося эти слова, я внимательно наблюдаю за ним.
Грег нависает надо мной:
— Вы что, угрожаете мне?!
— Нет! — кричу я. — Я говорю вам, что кто-то пытался причинить вред мне, Бену и Куинн!
Девочка просыпается и начинает плакать, сильно, захлебываясь, изо всех сил вырываясь из рук отца. Грег трясет ее, что-то бормочет. Он понятия не имеет, как успокоить ребенка. Смотреть на это тяжело.
— Я не хочу, чтобы эта женщина приближалась к моей дочери. Я отец Куинн. Она будет со мной. Я снял дом на улице Норд-Эстор, там мы будем жить.
Щеки Бена краснеют, но он молчит. Я знаю, что сейчас мне нельзя вмешиваться. Это навредило бы нам обоим.
Я смотрю на Куинн, чтобы запечатлеть в памяти шелковистые хохолки ее волос, голубые глазки и мягкие щечки.
Грег открывает дверь, и Бен выходит проводить его. В большое окно эркера я вижу, как он садится с Куинн в красный БМВ.
И тогда я вижу ее. Рыжую. Мелиссу Дженкинс. На пассажирском сиденье.
Глава двадцать шестая
Николь