Обратный отсчет
Шрифт:
Единственный, кто не видел меня в образе клоуна, был сэр Алекс. В тот день он не появился в Кэррингтоне, и во время обеда ходили слухи, что у него возникли неотложные семейные дела, поэтому тренировкой руководил португальский специалист. Вообще-то, Фергюсон очень редко появлялся на тренировках — максимум один или два раза в неделю, полностью полагаясь на своих многочисленных помощников.
Думаете, я сильно расстроился по этому поводу? Да я вообще не расстроился. С чего расстраиваться? Основная цель моего шоу была достигнута. Сэру Алексу по-любому уже передали, что с утра и до обеда весь Кэррингтон веселился от души и стоял на ушах, и всё это снимали на камеры сотрудники Медиагруппы. И самое главное — в клубе все были уверены, что моя клоунада — это разовая акция, этакая
Поздно вечером я отправился на своём пикапе в аэропорт, чтобы встретить Лену и её сестру Евгению. Я много раз видел фотографии Женьки, получал от неё приветы и поздравления, а также слышал множество историй о ней и её семье. Но увидеть её вживую мне довелось впервые. Она была точной копией Лены, хотя они и не были родными сёстрами. Женская красота — это у них в крови, семейное. Глядя на Анну Петровну и тётю Раю, можно было увидеть, что красота передалась девчонкам по материнской линии. Женька была старше сестры на три года, чуть выше ростом, с короткой мальчишеской стрижкой светлых волос, которая ей очень шла, и с более подтянутым телосложением, как у спортсмена.
С первых же минут нашего общения она произвела на меня приятное впечатление. Женька оказалась простой и открытой, с потрясающим чувством юмора. Мне казалось, что мы знакомы уже очень давно, если не сказать больше. Мы словно были на одной волне и понимали друг друга с полуслова, а иногда даже без слов, по взгляду.
Евгения осознавала свою привлекательность, но не проявляла никакого кокетства или даже легкого флирта. Между нами установились тёплые и дружеские отношения, и это подкупило меня. Я сразу почувствовал, что рядом с ней нам с Леной будет очень комфортно и весело. Мы точно не заскучаем вместе с этим жизнерадостным человеком, который, как мне показалось, вообще не знает, что такое грусть.
Пока дотащил две большие сумки до машины, я немного вспотел. Закидывая вещи в багажник, с улыбкой спросил у жены: «Вы что, туда кирпичей напихали? Наверное, Мавзолей разобрали и решили его потихоньку сюда перевезти». Девчонки задорно рассмеялись, а потом Женька парировала в своём юморном стиле: «Нет, не угадал. Только часть Третьяковки и десяток известных на весь мир полотен. Саня, признаюсь, мы везли через границу контрабанду. Спиз*или с Ленкой картину Павла Федотова „Завтрак аристократа“. Она как раз была на реставрации. Слыхивал про такую?.. Нет. Скоро увидишь. Хотим повесить её у вас на кухне. Так что пакуй сухари, Чемпион, и подключай все свои связи. Нас скоро посадят и надолго». Девчонки снова залились звонким смехом. А я, сдерживая смех, вспомнил эпизод из старого советского фильма «Берегись автомобиля». «Тебя посодют, а ты не воруй. Твой дом — турьма», — подражая голосу Анатолия Папанова, сказал я и во весь голос заржал.
Дорога до дома заняла почти полчаса. Пока ехали, я в подробностях рассказал им предысторию своего утреннего шоу и события первой половины дня, проведённой на тренировочной базе. Девушки смеялись от души, а Женька, держась за живот, постоянно твердила: «Саня, хорош нас смешить. Я сейчас уссусь». Позже я узнал от Ленки, что она реально хотела в туалет и чудом донесла содержимое своего мочевого пузыря домой. А я-то думал, что она шутит. Ошибался.
После долгого пути (пересадка в аэропорту Амстердама) девчонки поспешили в ванные комнаты, чтобы привести себя в порядок. Пока они наслаждались водными процедурами, я заказал ужин из ресторана. На аперитив выбрал бутылку французского лёгкого красного вина, которую мы уже пробовали с Бетти. Это было настоящее сокровище, но и цена за него оказалась немаленькой —
Кстати, наша гостья показала мне в интернете фотографию картины «Завтрак аристократа». После того как она сообщила стоимость этого полотна, я долго плевался и матерился, заявив ей: «Женька, ты не шутишь?! Один лям баксов?! Не-е-е… Такая ху*ня не может стоить таких денег!». Её ответ меня просто убил: «Может, Саня, может. И чтобы ты знал, это ориентировочная цена полотна. Если её выставят на торг, то она уйдёт за гораздо большую сумму».
«О боже! Куда катится этот мир! — под смех сестёр истерично завопил я, схватившись за голову. — Лена, мы срочно меняем свой профиль деятельности. Бросаем к ядрёной фене футбол, книги, музыку и срочно становимся великими художниками! Я таких завтраков намалюю, что все коллекционеры мира и музеи выстроятся в очередь».
Мы с Женькой ещё долго обсуждали (в основном спорили) ценности мирового искусства и даже затронули тему футбола (речь шла о баснословных трансферах некоторых игроков), не забыв, конечно, затронуть и мой переход из «Валенсии» и сумму выплаченных отступных. Однако каждый из нас остался при своём мнении. Лена сохраняла нейтралитет, лишь изредка поддерживая то меня, то свою сестру.
«Пойми, Саня, у каждого человека свои ценности в жизни. Кто-то тащится по футболу или хоккею, кто-то коллекционирует старинные монеты, марки или ещё какую-нибудь хрень. А кто-то не чает души в живописи. И для него нет ничего грандиознее, чем, допустим, иметь в своей коллекции знаменитое полотно Малевича или других выдающихся художников. И эти, как ты говоришь, чокнутые люди готовы платить за некоторые полотна сумасшедшие деньги», — Женька произнесла эти слова, и наш бурный спор постепенно угас. Мы плавно перешли к обсуждению литературного творчества Лены и моих ближайших планов в сфере музыки.
В половину второго ночи мы отправили Женьку спать на нижний этаж, где была единственная опочивальня люксовых размеров. Спать нам не хотелось, и мы решили попить хорошего травяного чайку, переданного нам Женькиной мамой.
— Ну как тебе моя сеструха? Только честно! — пока я заваривал чай, с ухмылкой спросила Лена. Она выливала остатки клубничного варенья в небольшую фарфоровую пиалу.
— Женька классная! Она мне сразу понравилась. Но я представлял её немного другой, — честно признался я. — Вы очень сильно похожи внешне, но по темпераменту разные. Ты более спокойная, рассудительная, а она шебутная, но прикольная. В ней столько энергии. На неё смотришь и не веришь, что она имеет отношение к изобразительному искусству. С её характером нужно вести свадьбы, всякие тусовки и вечеринки, а не заниматься реставрацией старинных вещей.
— Здесь ты прав, — облизнув палец с вареньем, согласилась жена. — А ещё она классно играет на гитаре и отлично поёт. После её романсов плакать хочется, аж за душу берёт. Но в своей стихии она совсем другой человек. Я однажды была у неё на работе в Эрмитаже, так я её вообще не узнала. Ни одного мата или плохого слова от неё не услышала, только правильные заумные речи. Она помешана на своей работе. Готова часами сидеть и корпеть над своими старинными безделушками, — выдохнула она, поправляя свои волосы. Помолчав немного, она добавила. — Она и вправду классная. Я её очень люблю.
— Значит, и я её полюблю, — выдал я и широко улыбнулся, глядя в её счастливые глаза, которые также искрились смехом.
— Дурак ты, Сашка, — и в меня полетело кухонное полотенце. Я ловко увернулся, и оно пролетело над головой.
— Да я вообще не про то, о чём ты подумала, — я поднял полотенце с пола и решил сменить тему. — Ты мне лучше скажи, что ты придумала с сюрпризом для Бетти?
— А не скажу. Всё увидишь завтра на трибуне, — сказала она и высунула кончик соблазнительного розового язычка.