Обратный отсчет
Шрифт:
— Обычно пульт лежит на тумбочке напротив двери. Он небольшой такой, чёрный, с тремя жёлтыми кнопками. Но если его там нет, то иди к воротам. Там на столбе есть кнопки открывания и закрывания. Мы ими редко пользуемся, но работать они должны.
— Понятно, разберусь. А где у вас аптечка? Я тоже себе слегка пальцы расхерачил об окно.
— На кухне. Если смотреть на кухонный гарнитур, то второй шкафчик справа, там стоит большой прозрачный контейнер. В нём есть всё необходимое. И бинты, и лейкопластыри, и перекись с йодом.
— Ага, запомнил: второй шкафчик
— Хорошо, Алекс, передам. И спасибо тебе за всё. Я скоро буду выезжать. Примерно через два часа буду дома.
Я не стал ничего отвечать. Отключил мобильный телефон, протёр его рукавом толстовки и убрал в джинсы. Затем, вспомнив расположение помещений в доме, поспешил на кухню. Там я нашёл аптечку, промыл раны под краном, обработал их перекисью водорода и прилепил широкие полоски лейкопластырей.
Вернувшись к Руни, снова проверил его пульс на шее и, убедившись, что он жив, пошёл к двери. Никакого пульта на тумбочке я не обнаружил. Отодвинув задвижку и провернув ключ, который был вставлен в замочную скважину, я вышел на улицу и вдохнул полной грудью прохладного воздуха. Включил фонарик на телефоне и потопал к воротам. Разобравшись с кнопками, оставил их в открытом положении. Затем отогнал свою машину на свободную площадку у угла дома, дав возможность машинам экстренных служб припарковаться напротив входа. Ответил на звонок Лены и рассказал ей в подробностях историю своего проникновения в особняк Руни.
Когда я вернулся в дом и приблизился к другу, то услышал его тихие стоны. Затем я заметил, как он слегка пошевелился. Сначала он повернулся на бок и с недоумением огляделся вокруг. После этого он откинулся на спину и громко закричал, словно испытывал сильную боль. Я поспешил к нему, опустился на корточки рядом с его лицом и спросил:
— Что болит?
— А-а-а-а… Нога. Правая.
Взглянув на его правую ногу, я ужаснулся от увиденного. Не нужно быть медиком, чтобы понять, насколько плачевна ситуация. Его голеностоп был вывернут в неестественном положении и сильно опух.
— Сука, как же больно. А-а-а-а, — простонал Руни, глядя мне в глаза. — Мистер меня убьёт, когда узнает, что потерял ещё одного игрока, — выдавил он и виновато улыбнулся.
— Что лыбишься? Не о том думаешь, братан. Не о том. Скажи, нахера было так напиваться?! И вообще, ты когда с алкоголем завяжешь?! Ты понимаешь, что мог и шею себе свернуть или мозги на ковре оставить? — Я не выдержал и закричал. — Уазза, ты вообще о чём думаешь? О карьере великого футболиста или о том, чтобы стать известным алкоголиком? — И после короткой паузы уже спокойно добавил на русском: — Дебил, бля!
Друг не ответил. Он прикрыл глаза и продолжал тихо стонать. В таком состоянии не было смысла читать ему нотации — подобные разговоры лучше вести, когда человек трезв и не испытывает болезненных ощущений. Нам оставалось только ждать приезда врачей.
Я сходил в гостиную, взял с дивана подушку и подложил её под голову друга. Затем обработал его рану на ладони — порез
Первыми в дом вошли двое полицейских и были шокированы тем, что увидели. А через минуту подъехала и бригада медиков. Я посмотрел на часы. С того момента, как я проник в дом, прошло около четверти часа. Почему-то я думал, что экстренные службы прибудут гораздо раньше.
После того как медики осмотрели пострадавшего, они осторожно уложили его на носилки и погрузили в машину скорой помощи. Я лишь уточнил, в какую больницу они направляются. Затем я дал объяснения полицейским и в конце беседы попросил их не распространяться о случившемся с Руни. После этого я позвонил Колин, которая уже была в пути, и передал ей всю необходимую информацию об Уэйне. По её совету я закрыл входные двери на ключ и спрятал его в условленном месте. Потом я сел в свой пикап и поехал домой, не забыв закрыть въездные ворота.
Когда я подъезжал к центру Манчестера, меня посетила мысль, что было бы неплохо расслабиться в пабе или баре, выпить пару бокалов лёгкого алкоголя, а уже потом отправиться домой. После сумасшедшего вечера это стало бы отличным способом снять нервное напряжение.
Только я подумал об этом, как увидел светящуюся в темноте вывеску паба «Старый дом». Припарковавшись рядом с питейным заведением, я надел на голову кепку, поднял воротник джинсовой куртки и проверил содержимое карманов: мобильный телефон, банковскую карту и мелкие купюры денег — просто на всякий случай. Закрыв машину, я направился к пабу.
У входа в помещение курила небольшая толпа мужчин. Они громко спорили о чём-то, смеялись и, судя по их речи, были изрядно пьяны. Я решил незаметно проскользнуть внутрь, и мне это удалось.
— Добрый вечер! Мне, пожалуйста, пинту тёмного пива и каких-нибудь солёных орешков, — обратился я к барменше, полноватой женщине лет сорока с ярко-рыжими короткими волосами.
Прежде чем ответить, она внимательно посмотрела на меня, словно оценивая опытным взглядом мой возраст. Видимо, убедившись, что я уже совершеннолетний, она кивнула и, повернув голову налево, громко произнесла: «Джон, налей этому парнишке пинту тёмного пива». Её напарник даже не удосужился взглянуть в мою сторону. Подхватив пустой бокал, он подошёл к барному крану и, нажав на рычаг, начал наливать пиво и насвистывать какую-то мелодию, известную только ему.
Я понял, что меня никто не узнал, и немного расслабился. Видимо, футболистам моего уровня не принято бывать в таких простых заведениях, где по вечерам после рабочего дня собираются обычные любители выпить и поболтать за жизнь. Я осторожно осмотрелся, оценивая обстановку. За круглыми столиками было много свободных мест, но я решил остаться за барной стойкой. Это был мой первый опыт посещения подобного места. Тусклое освещение, мебель в викторианском стиле с выступающими балками — всё это создавало атмосферу уюта и спокойствия.