Обратный отсчёт
Шрифт:
Ручка Аллочки нежно пожала ему колено. С другой стороны Надюшка, ласково обхватив Захарова за шею, прихлёбывала мартини, не замечая наглых деяний подруги.
— Если бы я жила в 19-м веке, я бы повесилась, — заявила Надюшка, презрительно покосившись на Аллочку, забравшуюся в кресло с ногами. — Ходить в этих ужасных юбках — фу!
— Точно… не видно ничего… — пробормотал Захаров. — Однако, сударыня, не сие волнует душу мою!
— Ага, не сие! — самодовольно загудел Стрижов. — Небось, всех девок просто глазами ешь-раздеваешь, а, Захаров? Ну-ну,
— Влюблённость — лучшее время для мужчины, — дипломатично сказал Захаров, наливая мартини в Аллочкин бокал.
— Женщина нуждается во внимании! — гордо сказала Надюшка и поставила ножку на стул. — Гладкая голень, идеальное колено…
— Скульптурно вылепленное колено, — сладко сказал Захаров.
— И нежное, но крепкое бедро, — лукаво продолжала Надюшка, поднимая до пояса и без того короткую юбчонку-разлетайку. — Округлая попочка…
Стрижов оглушительно засвистел в два пальца.
— … а между бёдер находится штучка, при одном упоминании о которой немеет язык и на глаза наворачиваются слёзы! — громко сказал Захаров.
Эту фразу он ещё в детстве вычитал в «Тысяче и одной ночи» и она имела неизменный успех у дам.
— Штучка! — заорал Стрижов, и Леночка поперхнулась от смеха.
Стрижов довольно стучал её по спине.
— Прикрой задницу-то! — презрительно прошипела Аллочка. — Не на пляже… в плавочках-то выёживаться!
— Захаров, красивые у меня ножки? — не слушая, кричала Надюшка, вскочив на стул. — Красивые, да?
— Романтичные, Наденька, ро-ман-тич-ные! — пропел Захаров, помогая ей сойти со стула.
Жизнь была хороша. Мартини и коньяку оставалось много. Солнце светило. Музыка играла. Девки липли. В свои пятьдесят, он, как и Стрижов, выглядел гораздо моложе. В ещё непривычно чистенькой квартире витали довольство и радость. К осени планировалось остекление лоджии, белая «Тойота» и даже сотовый телефон — пейджер для солидного менеджера это уже прошлый век. Спасибо тебе, Господи!
А на неделе и дверь заменим.
— Я тут нашла книжку одну… — перекрикивала музыку Алла, блестя странно остановившимися глазами — Предсказания! Там говорится, что ждёт вас большая беда! Ключи потерять — это к смерти. Да и сон у вас такой, знаете ли… нехороший.
— Мы все умрем! — ответил хмельной Захаров бессмысленно ковыряя вилкой в зелёных оливках. — Такова природа гомо сапиенс… и всего живущего на Земле. Аминь.
— В таких случаях, — гнула своё Алла, — надо обратиться к Помощнику! Вызвать его из глубин, понимаете?
Пьяненькая Леночка, стянувшая с себя кофточку, весело скакала топлес рядом с потным Стрижовым. Тот топтался не в лад музыке и периодически взрёвывал:
— Перси! Нагие юные перси! Девы младой!
Леночка хохотала, подрагивая красивыми грудками, и пыталась изобразить «цыганочку», надвигаясь на Стрижова. Багровый Стрижов восхищённо покачивался на месте, раскинув здоровенные лапищи. Надюшка извивалась рядом, увлечённо раскачивая белокурой разлохматившейся головой и временами делая Захарову призывные жесты.
— … просить его помочь, заклиная Царём Духов!
— Что? — тупо спросил
Леночка потеряла равновесие и рухнула на компьютерный столик, чуть было не своротив с него монитор. Проигрыватель работал, — на мониторе причудливыми спиралями ритмично вспыхивали красивости Windows Player, этого гениального приложения к недавно поставленному на компьютер Windows 3.1, - но звука не было.
— О помощи просить! — заорала Аллочка во внезапно наступившей тишине.
Захаров вспомнил, что, готовясь к вечеринке, он подключал колонки на живую нитку, небрежно скрутив проводки.
— Не надо просить о помощи, — бормотал Стрижов, поднимая юное создание. — Мы и сами справимся с голенькими наядами… и дриадами… Как потомственный корабел, не могу не позволить себе… за очаровательные молочные железы…
Леночка хохотала и вырывалась.
Захаров проснулся оттого, что его трясли за плечи. В комнате по-прежнему было светло. На улице подвывала потревоженная автомобильная сигнализация.
— Вставай, кибернетик! — распаренный Стрижов тыкал ему в нос чашку, в которой плескался густой кофе. — Сейчас или никогда! Демона вызываем, Захаров, понял? Демона из зада… в смысле — из ада!
— Ночью надо, — сказала Надюшка, на коленях которой возлежал разомлевший от коньяка Захаров.
— Ночью — это было в прошлом веке! — заржал Стрижов, могучей дланью поднимая Захарова. — Надо смелее идти вперёд, как завещал великий Ленин! Пей, Захаров, пей! Это — самый значительный день в нашей жизни, не считая дня вступления в КПСС!
Захаров отхлебнул кофе, обильно сдобренный коньяком и лимоном. Соображалось туго. Стол был задвинут в угол. В кресле, свернувшись калачиком, спала голенькая Леночка. Её трусики висели на люстре. Аллочка ползала по полу, соблазнительно оттопырив задок. Она добросовестно рисовала мелом причудливые знаки, сверяясь с рисунком в книге.
— Много ещё? — капризно сказал Стрижов, топчась у компьютера.
— Да всё уже! Практически… — ответила Аллочка, продолжая выводить замысловатые фигуры.
— Боже, какой разгром! — простонал Захаров, косясь на Леночку.
А неплохая, однако, у девочки фигурка. И характер такой… отзывчивый. Ай, да Стрижов, старый хрен! Что же он-то, Захаров, клювом щёлкал? Надо, надо было ему как-нибудь к ней подъехать…
— Ничего, приберёмся, — нежно пропела Надюшка, протягивая Захарову запотевший бокал с холодным соком. — Я помогу. Поколдуем, Ленку выгоним вместе с Стрижовым, и всё приберём…
Раскрасневшаяся Аллочка подняла голову, — остренький носик её был слегка запачкан мелом, — тряхнула головой и мстительно сказала:
— Я потом пол вымою… я вечером тоже останусь здесь и вымою… вы не волнуйтесь!
Захаров расплылся в улыбке. Мечты начинали сбываться.
Они сидели на коленях в разных углах комнаты. Захарову досталось место у кресла. Он мог видеть розовую щёку, по-детски прикрытую локоточком спящей Леночки. Крутое бедро стремительно переходило в нежную талию, сводя с ума совершенством и точностью линии. Математическое уравнение этой линии было таким же изящным, как и она сама.