Обратный перевод
Шрифт:
В романе «Зибенкез» Жан-Поль ввел отдельные «картины цветов» — во второй редакции они заняли свое место в конце второго тома (стало быть, почти точно в самом центре четырехтомной книги), где они и еле-дуют друг за другом: «Речь мертвого Христа с вершин мироздания о том, что Бога нет* [8] и «Сновидение в сновидении» [9] . Сейчас мы говорим о первой из них — ясно, что опосредование крайностей доведено здесь до парадоксальности: мертвый, стало быть, не воскресший Иисус держит речь перед мертвецами, кому никогда не суждено воскреснуть, — они проснулись только для того, чтобы узнать о своей окончательной гибели в веществе, о непоправимости факта своей смерти. Однако, вся эта проповедь мертвым представлена у Жан-Поля как сон, очнувшись от которого, спящий должеи испытать чувство противоположное, чувство радости, блаженства — оттого, что непоправимость смерти оказалась лишь страшным сном и что па деле все иначе, на деле Бог совсем не умер. Но не случайно Жан-Поль излагает сновидение так, чтобы дать пережить весь ужас обезбоженного мира, в котором смерть окончательна и расставание с миром — вечно. Тем самым, как получается, Жан-Поль воспроизводит в этом своем «сновидении» [10] , или «картине цветов», свою космическую философию, в которой мыслятся две возможности — окончательность смерти и ее преодоление в вечной жизни (для Гердера, и для Жан-Поля, н для многих их совремекников'ёсгественнонаучным аналогом и подкреплением веры в «загробную» жизнь стали идеи палингенеза, выдвинутые швейцарским ученым Шарлем Бонне [11] ). Возможности эти неравнозначные, поскольку вторая отрицает и уничтожает первую; однако первой дана, внутри безусловно богоспасаемого мира, полная свобода утверждения своего грозного смысла в своих пределах; она вовсе не отбрасывается как нечто просто неверное и вздорное, но, как мыслимое, принимается, во всей своей полноте и весомости, к сведению. А для философии сентиментализма принять нечто к сведению означает пережить это в глубине своего сердца.
[8]
«Rede des toten Christus von Weltgeb"aude herab, dass kein Gott sei» — cm.: Jean Paul. Werke. Bd. 2, M"unchen, 1963. S. 266–271. В первой редакции оба «Blumenst"uck»’а занимают место в самом начале первого
[9]
* Der Traum im Traum».
[10]
«Сновидение» — в творчестве Жан-Поля почти устоявшийся и достигший самоосознания в рамках романно-книжной формы целого особый жанр.
[11]
См.: Ратр F. «Palingenesie* bei Charles Bonnet (1720–1793), Herder und Jean Paul: Zur Entwicklung des Palingenesiegedankens in der Schweiz, in Deutschland und in Frankreich. Diss. M"unster, 1955.
Вот в той самой мере, в какой обезбоженному миру в сентиментальной философии Жан-Поля отведен свой простор, писатель несомненно стал первооткрывателем — первооткрывателем самой мыслимо-сти мира без Бога, самой мыслимости того, что бог умер, — именно потому, что в рамках космической философии Жан-Поля две возможности мыслимого — не одноуровневые, ни одна из них не может просто зачеркнуть другую, и мыслимость богоспасаемого мира не исключает мыслимости богооставленного мира, в котором Бог умер и в котором положение человека — просто (и безоговорочно) безнадежно.
Жан-Поль оказался первооткрывателем столь страшных вещей, впечатление от которых было колоссально, — как известно, и сам жанр жан-полевского «сновидения», и содержание «Речи мертвого Христа» произвели колоссальное воздействие прежде всего на французскую культуру [12] , — Шарль де Виллерс (1765–1815), проживавший в Германии француз, большой знаток немецкой литературы, посоветовал Жермене де Сталь включить «Речь мертвого Христа» в ее книгу «О Германии» [13] ; под характерным обобщающим заголовком «Сон», в переводе-передел-
[12]
Жанр «сновидения* получил тут продолжение; см.: DirschelK. Traumrhetorik von Jean Paul bis Lautr'eamont // Romantik: Aufbruch zur Moderne / Hrsg. von Karl Maurer und Winfried Wehle. M"unchen, 1991. (Romanist. Kolloquium. Bd. 5). S. 129–172. См. также: Гроссман Л. П. Последний роман Достоевского j j Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы. Т. 1. М., 135. С. 44.
[13]
Madame de Sta"el. De l’Allemagne. Paris, 1815. Ch. XXYII1; Pichois C. L’image de JeanPaul Richter dans les lettres francaises. Paris, 1965; Dirschel K. Op. cit. S. 136–142,161—163.
ке самого де Виллерса (который в письме Жан-Полю от 2 января 1813 года говорил о «данте-шекспировской жилке» Жан-Поля [14] ), этот текст вошел во французскую поэзию — как заметный в ней фактор ее внутреннего «романтического» вызревания. Как известно, через Францию этот текст Жан-Поля достиг и России, — пусть и в отраженном виде. Николай Полевой поместил в своем журнале «Московский телеграф» (1828) статью Шарля Нодье о Байроне, в которой, с чувством глубочайшей внутренней захваченности, этот французский писатель рассказывает о современной «варварской поэтике», в которой самой сущностью сделалось то, что у Гомера было лишь исключением — мифология адского; в этой статье Ш. Нодье дает и резюме жан-полевского «сновидения»:
[14]
Cm.: Jean Paul. S"amtliche Werke. Historisch-kritische Ausgabe. I. Abt. 6. Bd. / Hrsg. von Kurt Schreinert. Weimar, 1928. S. LIII.
«Есть Немецкая поэма, в которой страшными образами изображается сущность сей варварской пиитики. При первых лучах месячного сияния, пробившихся сквозь стекла окон уединенной церкви, все остатки мертвецов движутся, воздымают закрывающую их землю, сбрасывают могильные камни, и садятся на гробах, безжизненны и страшны. Они требуют бессмертия, им обещанного, и глагол вечный возвещает им — ничтожество! Не будем рассуждать здесь, изящна-ли, прилична-ли даже поэту христианскому сия картина; но не льзя отказать ей в том, что с ужасающим величием, показывает она преимущественную идею века: это изображение новейшей Поэзии» [15] .
[15]
Московский телеграф. 1828. № 19. С. 344.
На статью эту в фарсовом стиле откликнулся Н. И. Надеждин, который, как автор «Вестника Европы», находился в ссоре с Ник. Полевым (см. о его отклике ниже); однако весьма показательно, что, передергивая текст Жан-Поля-Нодье, Н. И. Надеждин, как выясняется, хорошо знает немецкий оригинал, — в статье «О высоком» (т. е. о возвышенном), в феврале 1829 года, он, приводя пример возвышенного «неисчислимого» (по Канту), писал следующее:
«В произведениях искусства сие таинственное предощущение вечности, облекающейся в форму неисчислимости, может быть источником высочайших картин поетических. Таково например, у Ж. Поля Рихтера, изображение бездетного времени, начинающегося за пределами земной жизни:
Oben am Kirchengew"olbe stand das Zifferblatt der Ewigkeit, auf dem keine Zahl erschien, und das sein eigner Zeiger war» [16] — в нашем переводе (Надеждин свои примеры, включая греческие, дает без перевода): «Вверху, под самым куполом церкви, был начертан циферблат Вечности — без цифр, он служил стрелкой сам себе <…>» [17] .
Выраженное в «Речи мертвого Христа» экзистенциальное отчаяние, — образ богоспасаемого мира, повторим, его перекрывает, однако не в состоянии его упразднить и тем более сделать вновь немыслимым, — получило существенное продолжение и в немецкой литературе, — тут самым первым следует назвать такое замечательное сочинение, как «Ночные бдения Бонавентуры» (1804), вероятно, вышедшее из-под пера вполне второстепенного литератора и театрального деятеля Августа Клингемана (1777–1831) [18] . «Ночные бдения Бонавентуры» в немецком литературоведении, когда оно после второй мировой войны обратилось к проблеме нигилизма, долгое время расценивались в качестве одного из классических воплощений нигилистического умонастроения, — однако нет сомнения в том, что нигилизм следует отличать от экзистенциального отчаяния и как явления гораздо более широкого, и как явления, составляющего почву для формирования нигилизма в терминологически более точном смысле. Как первооткрывателю мыслимости обезбоженного мира, Жан-Полю принадлежит особая «заслуга* и в истории становления нигилизма, однако можно видеть, что обезвоженный мир как реальность Жан-Полем всячески отвергается и опровергается: Жан-Поль несравненно шире как нигилизма, взятого сам по себе, так и экзистенциального отчаяния, взятого сам по себе. В творчестве Ф. М. Достоевского, как показал выдающийся немецкий литературовед Вальтер Рем [19] , мысли и образы жан-полевской «Речи мертвого Христа» получили глубочайшее продолжение.
[16]
Вестник Европы. 1829. № 3. С. 210–211.
[17]
Jean Paul. Werke. Bd. 2. S. 268: 33–35.
[18]
Это загадочное произведение (см. его первое русское издание: Бонавенту-ра. Ночные бдения / Изд. подгот. А. В. Гулыга, А. В. Михайлов, В. Б. Микуше-вич. М., 1990 («Лит. памятники*), изданное в 1804 году, принадлежит к центральным в литературе своего времени, а также и в истории немецкой литературы наших дней. В годы перед первой мировой войной, а также в 1970—1980-е годы, выходила обширная литература о возможном авторе книги. Впервые догадку об авторстве Августа Клингемана (см. о нем: Burath Н. August Klingemann und die deutsche Romantik. Braunschweig, 1948} высказал Й. Шиллемейт (SchillemeitJ. Bonaventura. Der Verfasser der «Nachtwachen». M"unchen, 1973), затем X. Флейг (Fleig H. Literarischer Vampirismus: Klingemanns «Nachtwachen von Bonaventura». T"ubingen, 1985; Studien zur deutschen Literatur. Bd. 88); эта гипотеза считается теперь почти абсолютно доказанной (см.: Haag R. Noch einmal: Der Verfasser der Nachtwachen von Bonaventura tt Euphorion. 81. 1987. S. 286–297; см. здесь факсимиле авторского списка публикаций и обзор предшествующих атрибуций, когда произведение приписывалось Жан-Полю, Э. Т. А. Гофману, К. Брентано, К. Ф. Г. Ветцелю, Каролине Шлегель и менее известным литераторам). А. В. Гулы га попытался подтвердить авторство Шеллинга, принимавшееся до начала научного изучения текста (см.: Gulyga A. Schelling — der Autor des Romans «Nachtwachen* // Philosophisches Jahrbuch der G "ones — G es el I s chaft, 91. Jg. 1984. 1. Hlbd. S. 47–61).
В нашем контексте важна посвященная «Ночным бдениям* глава «Роман как уничтожение* («Der Roman als Vernichten») в кн.: Ortheil И-J. Der poetische Widerstand im Roman: Geschichte und Auslegung des Romans im 17. und 18. Jahrhundert. K"onigstein / Taunus, 1980. S. 235–243.
См. из новых работ также: Katriizky L. Warum Bonaventura? Ein Beitrag zur Assoziationstechnik in den Nachtwachen tt Euphorion. 84. 1990. S. 418–427; Grimm E. Namenspiel und Urszene: die unendliche Geschichte von Bonaventuras «Nachtwachen» ti Jahrbuch der Jean-Paul-Gesellschaft. 28. Jg. 1993. S. 107–114.
Есть смысл рассматривать «Ночные бдения» как (приведенный в фабульное движение) перечень поэтико-мыслительных мотивов, который по причине своей насыщенности и густоты (при малом объеме называется чрезвычайно многое) находится во внутренней сопряженности со всей печатной продукцией своего времени. Как особое текстовое образование, допускающее множество интерпретаций и (как показывает опыт) до крайности затрудняющее или делающее невозможным определение своего литературного качества, «Ночные бдения* несомненно будут продолжать занимать историю и теорию литературы.
[19]
Rehm W. Jean Paul — Dostojewski: Eine Studie zur dichterischen Gestaltung des Unglaubens. G"uttingen, 1962.
Сама же мысль о такой речи-сновидении, в которой проснувшимся мертвецам объясняют, что смерть их вечна и что у них нет надежды, возникла у Жан-Поля в 1789 году: ее тема встречается среди планов разных литературных «сновидений», датированных 3 августа 1789 года [20] . К этому же замыслу Курт Шрейнерт относил слова в письме Жан-Поля Ф. Вернлейну от 5 июля 1790 года: «Первый набросок пролетел мимо моей души, вызвав ужас, и, дрожа, я его записал на бумаге…» («Dererste Entwurf fahr mir mit Grausen vor der Seele vorbei und bebend schrieb ichs nieder….») [21] . Один из таких ранних набросков сохранился и опубликован [22] : в нем проповедует мертвецам Шекспир, и здесь, помимо мотивов, которые Жан-Поль продолжал развивать и в дальнейших редакциях текста, — весь набросок есть собрание таких мотивов, — встречается натурфилософ-ски-естественнонаучный довод, который все бытие сводит к движению материи: «Я пробудился и веровал в Бога (и был счастлив и молился), — заявляет Шекспир, — и вот глядите, близится Хаос, и он попеременно то становится, то преходит», — невзирая на античные корни этих представлений, в них ощутимы предвестия будущего естественнонаучного нигилизма (уже в собственном смысле) середины XIX века. Развернутый вариант «речи Шекспира» — «Жалоба мертвого Шекспира в церкви среди мертвых слушателей на то, что Бога нет* [23] —
[20]
Schreinert K. Einleitung tl Jean Paul. S"amtliche Werke. 6. Bd. Weimar, 1935. S. L.
[21]
Jean Paul. S"amtliche Werke. III. Abt. Briefe. 1. Bd. Berlin, 1956. S. 298: 6–8.
[22]
Ibidem. H. Abt. 3. Bd. / Hrsg. von Eduard Berend. Weimar, 1932. S. 400–401: «Todtenpredigt Shakespeare.
[23]
«Des todten Shakespear’s Klage unter todten Zuh"orem in der Kirche, dass kein Gott sei* tt Ibidem, S. 163–166.
[24]
«Abrakadabra oder die Bairische Kreuzerkom"odie» // Ibidem. S. 108–214; auch in: Jean Paul. S"amtliche Werke. Abt. II. 2. Bd. / Hrsg. von Norbert Miller und Wilhelm Schmidt Biggemann. M"unchen, 1976. S, 529–644 (Shakespeares Klage: S. 589–592).
[25]
Aus Herders Nachlass. 1. Bd. Frankfurt a. M., 1856. S. 349–354.
[26]
Jean Paul. S"amtliche Werke, II. Abt. 3. Bd, Weimar, 1932. S. 166: 19–23.
[27]
Ibidem. S. 165: 36–38.
[28]
Jean Paul. Werke. 2. Bd. M"unchen, 1963. S. 269: 8—10.
«Я прошел сквозь миры, я подымался к Солнцам и вместе с Млечными путями пролетал пустынями небес, — но только бога нет. Я спускался вниз, куда только простирались тени бытия, я вглядывался в бездну и вопил: “Отче, где ты?” Но в ответ лишь слышался вечный шум бури, — никто не управлял ею, и пестрая радуга существ вздымалась над пропастью, хотя не было солнца, сотворившего ее, и капля по капле срывалась в бездну. И когда я глянул ввысь в неизмеримость мира, чтобы отыскать в ней божественное око, мир смотрел на меня пустой глазницей без дна, и Вечность возлежала на груди у Хаоса, и глодала его, и пережевывала себя… Войте же, разрывайте душу, странные звуки, раздирайте тени, ибо Его нет!..» [29] '
[29]
Ibidem. S. 269: 8—19.
Механизм мира оторвался от правившего в нем бога, однако мертвый Бог-Сын как наблюдатель и рассказчик на какой-то миг возвращает такой мертвой (согласно замыслу) картине ее новую, человеческую — хотя и переполненную отчаянием — жизнь.
Уже и в этих двух вариантах проповеди мертвым может обратить на себя внимание множество прямых, вещественно-заостренных, «голых», «деловых» и способных произвести шок выражений: Вечность гложет Хаос и пережевывает себя; Природа смотрит на нас пустой глазницей без дна; отваливаются протянутые руки мертвецов; веки закрытых глаз гниют, и глаза открываются. Все это входило в замысел писателя: ему было о чем рассказывать, и сама мыслимостъ обезбоженного мира требовала рассказа о себе во всей неприкрашенной точности того, что следовало тут передать читателю; то же, что следовало передать, это — подчеркну — не просто материал вольного поэтического фантазирования, а некоторая поэтически-мыслительная принудительность. Именно по причине этой последней — сама поэтическая фантазия действует по принуждению со стороны того, чтй должна она -явить, — Жан-Полю приходилось предельно разделять и помещать на разные уровни две разных возможности мыслить и разуметь мир: картина обезбоженного мира — это сама реальность мыслимого, и по крайней мере как такая реальность она утверждает себя, утверждает себя до конца, и не может быть упразднена никакими аргументами, — приходится перемещать ее в область сновидений, отчего реальность мыслимого не терпит в сущности никакого ущерба, что, видимо, осознавал так или иначе и сам писатель. Видимо, примерно одновременно с новой редакцией речи мертвецам Жан-Поль создает и еще одно «сновидение», которое было напечатано в 1796 году и затем переопубликовано в 1809 году среди многочисленных статей пестрого содержания, приложенных к томикам романа «Путешествие доктора Катценбергера*, [30] — это «Уничтожение». Вероятно, лишенное потрясающей первозданностн «Речи мертвого Христа», это «видение» отчетливее переводит все целое в мир болезненного сознания, — тут жан-полевский рассказ, возможно, даже сопоставим с теми попытками воспроизводить «поток сознания», какие предпринимались разными писателями в реалистическую и постреалистическую эпоху, — однако, несомненно, Жан-Поль писал свой текст ради иного, и не только ради того, чтобы как бы задним числом устанавливать аналогию между разными этапами болезни и характером видений. А «иное» — это все та же заставляющая повествовать о себе реальность мыслимого, реальность того, что вдруг стало мыслимым и нуждается, хочешь не хочешь, в своем освоении — и выговаривании, выписывании на бумаге. Поэтому такого свойства реальность рассказа — вне всякого сомнения. И тут, даже в сравнении с проповедью мертвецам, поражает изобилие прямых обнаженных, доходящих до явного и умышленного безобразия выражений: «мир зажат в могиле меж зубами червя»; вмерзшие в лед полчища трупов; Природа — «куча мусора»; «цветущие лилейные гряды и клумбы Земли были плесенью — луга ее были зеленой пленкой на твердой болотистой луже из гнили»; из моря крови выглядывают «седые волосы и бледные пальчики детей» и т. д. [31] Тут визионер встречает и мертвого Иисуса: «И только над расщелиной, близ самого царства мертвых Земли, стояло одиноко на льдине некое закутанное в покрывала существо <…> покрывала сами собой поднялись в воздух — и то был мертвый Христос: без воскресения, с крестными ранами на теле, и все они опять кровоточили <…>» [32] . Удивительно найдена точность выражения «Христос без воскресения» («der tote Christus, ohne Auferstehung») — с совершенно непривычным и неожиданным применением предлога «без», который здесь овеществляет невещественное (Воскресение) и тем категоричнее его отрицает. Видение «Уничтожения» несколько дополняет проповедь мертвецам, поскольку всячески разрисовывает самое предание живого уничтожению — с куда большим вхождением в «безобразные» детали по сравнению с «космизмом» проповедей; к «Ничто» и «небытию» добавляется усугубляющее их «активное» уничтожение, довершающее собою картины такого рода, — кажется, после «Уничтожения» Жан-Поль уже не писал больше подобных резких, переполненных диссонансами текстов; его роль созданием таких текстов была исчерпана в том смысле, что был создан целый «аппарат» слов и понятий, выражающих экзистенциальное отчаяние. И больше тут Жан-Поль ничего сделать уже не мог. Если же думать, что экзистенциальное отчаяние задает то пространство, в центре которого оформляется нигилизм, то Жан-Поль странным образом подготовил и центральные понятия нигилизма — подготовил их самым странным образом в том отношении, что для него все дело было в том, чтобы отвергнуть и опровергнуть все вдруг ставшее реальностью мысли. Если же мы примем во внимание, что Жан-Поль находился в дружеских отношениях и переписке с такими выдающимися и характерными деятелями своей эпохи, как Карл Филипп Мориц, безвременно скончавшийся уже в 1793 году, не имевший себе равных по чуткости к экзистенциально-психологической проблематике, и Фридрих Генрих Якоби, философ и романист-мыслитель, философ чувства и веры, прочертивший свою выразительную линию через всю историю немецкого идеализма и непрестанно возбуждавший споры, провоцировавший непрестанные нападки на себя, — если мы примем все это во внимание, то едва ли усомнимся в том, сколь творнеская рол_ь_в складывании того, что с конца XVIII века стали именовать «нигилизмом», принадлежала Жан-Полю. Как Гердер и Ф. Г. Якоби, Жан-Поль был настроен «антикритически», т. е. выступал против критицизма Канта и его последствий (напомню, что 1800 год оказался, в тогдашней литературе, пиком таких антикритических выступлений), он разрабатывал свою философию чувства и вместе с тем способствовал тому, чтобы яснее и яснее вырисовывался тот перекресток, к которому пристало слово «нигилизм»; «нигилизм» как слово — это в значительной мере плод личных усилий Жан-Поля, направлявшихся на продумывание и литературное, литературно-поэтическое оформление реально-мыслимого как возможности, на продумывание обезбоженного мира как такой реальной возможности мысли. «Ничто», «небытие» и «уничтожение» — это, пожалуй, те слева» которыми Жан-Поль окружил со всех сторон будущий, имевший вскорости явиться на свет «нигилизм».
[30]
Первая публикация — в журнале В. Г. Бекера «Erholungen» (см.: BerendЕ. Jean-Paul-Bibliographie/ Neu bearb. und erg. von Johannes Krogoll. Stuttgart, 1963. Ks 63. S. 20) в 1796 году, по поводу чего «Ксения* из ненапечатанных при жизни Шиллера и Гете:
Erholungen. Zweites St"uck
Dass Ihr seht, wie genau wir den Titel des Buches erf"ullen,
Wird zur Erholung hiermit euch die Vernichtung gereicht (Goethe. Berliner Ausgabe. Bd. 2. Berlin, 1966. S. 461). — «Чтобы вы видели, сколь точно исполняется заглавие книги, вам к Отдохновению подается еще и Уничтожение». О составе романа см.: Jean Paul. Werke. 6. Bd. / Hrsg. von Norbert Miller. M"unchen, 1967. S. 257–265.
[31]
Jean Paul. Werke. 6. Bd. S. 260: 1; 259: 33; 260: 14; 262: 4–6; 259: 19–20.
[32]
Ibid. S. 261: 15–20. Текст «Уничтожения* впервые был опубликован по-русски в журнале «Московский телеграф*. 1829. Ч. 27. С. 454–457, за подписью; И. Ср. — Кмшъ. Без сомнений, переводчиком был И. Н. Средний-Камашов (даты жизни которого неизвестны; см.: Русские эстетические трактаты первой трети XIX века / Сост. 3. А. Каменского. Т. 2. М., 1974. С. 621), работа которого «О различных мнениях об Изящном* рецензировалась в той же части журнала (с. 386–388). См. также: Тройская М. Л. (Троцкая). Жан-Поль Рихтер в России j j Западный сборник I. М., 1937. С. 157–290.