Образ России в современном мире и другие сюжеты
Шрифт:
Освобождает от любых центризмов только децентрированная история, понятая как свободный многообразный и нелинейный процесс в различных вариантах и формах, на разных уровнях, на принципах неоднородных и в различных версиях, и одновременно как единый процесс на принципах взаимодополнительности и взаимодействий. Несостоятельность оторванного от реальной истории онтологического подхода выявляется сразу же, как только мы опускаем схематику в историческую динамику, где действуют не «арифметические», бинарные противопоставления, а много более сложные закономерности сверхсложных систем, какими являются цивилизационные образования, их генезис, формирование, эволюция. Ю. М. Лотман, А. С. Ахиезер работали с бинарным кодом, описывали развитие пограничной российской цивилизации как противостояние дихотомических противоречий и альтернатив («или» – «или») в кризисных ситуациях, что делает невозможным качественно новое (т. е. синтетическое решение), а это означает, что ее «онтология»
194
Лотман Ю. М. Культура и взрыв // Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб.: Искусство-СПб., 2000. С. 112–146. Ахиезер А. С. Россия: Критика исторического опыта.
Это жесткое противопоставление и есть «арифметика» чисто «онтологической» схематики. Всё это плоды европоцентристской ориентации. Если обратиться к истории западноевропейской цивилизации, то она была пограничным явлением не только в генезисе (на развалинах Римской империи), но и на последующих этапах – не только раннего формирования (Средние века), но и гораздо позже – в период Нового времени – общеевропейского раскола во время Реформации – Контрреформации, позднее – глубоких расколов в период Великой французской революции 1789 г., в XIX в. в противостоянии буржуазной идеологии/марксизма, социал-демократии, затем в период революции в России и ее последствий в Европе. XX век в Западной Европе был веком кризиса, чреватым аннигиляцией этого образования в ходе Первой и Второй мировых войн. Разве это не цивилизационные расколы? Не говоря уже о современном состоянии – многие оценивают искусственно созданную «целостную» Европу как кризисное явление, с неизвестными последствиями. Западная Европа подозрительно напоминает Римскую империю времен распада под давлением целого ряда внутренних и внешних факторов, и среди них – нашествие «полчищ варваров». Современная Западная Европа также переживает нашествие из бывших колоний.
Сторонники жесткого отделения пограничных цивилизаций от «классических» берут за образец только Западную Европу, но никак не восточные цивилизации. Приведу критическое замечание Игоря Ионова. Он пишет, что архаичная дихотомия целостность/ раздробленность – общее для них (А. С. Ахиезера и И. Г. Яковенко) – заключает в себе потенциальную опасность превращения идентификационной схемы в исследовательскую модель или даже социальный проект (вспомним – якобы неизжитое «варварство» в России – В.З.). И далее, что культурная симбиотичность – свойство, встречающееся в большинстве цивилизаций в определенные (подчас длительные и наиболее плодотворные) периоды их существования (в эллинистической Греции, а также в Индии, Китае, арабском мире [195] . Я бы добавил к этому, что пограничные российская и латиноамериканская цивилизации, первая в XIX – начале XX в., вторая во второй половине XX в., когда западноевропейская художественная культура вошла в глубокий кризис, создали литературу, музыкальное искусство мирового уровня во взаимодействии с мировым опытом, прежде всего западноевропейским, и это отнюдь не симбиотические явления.
195
Ионов И. Н. Истоки и структура цивилизационных представлений в Латинской Америке и России (общее и особенное) // Общественные науки и современность. М., 2007. № 2. С. 108. Ионов И. Н. Цивилизационное сознание и историческое знание. М.: Наука, 2007.
И возникает вопрос: существуют ли вообще «чистые» цивилизации, где господствуют принципы целостности, гомогенности? Не следует ли говорить о механизме симбиотически-синтезного характера, работающем во всех цивилизациях? Наверное, есть механизмы, которые еще не осмыслены, в частности, механизм перехода симбиоза в синтез.
Что же в итоге? На мой взгляд, путь жесткого разделения на основе принципов целостность – многообразие, гомогенность – гетерогенность, синтез – симбиоз – исчерпал себя. Преобладание того или иного принципа, того или иного качества присуще для определенных, различных периодов – генезиса, раннего, зрелого формирования, зрелой систематики.
Необходимо вывести концепт цивилизационно-культурного пограничья в историческую динамику, в Большое Время
В Большом Времени истории цивилизационные образования возникают в масштабных процессах противостояния, экспансий, миграций, сцепления, «скрещения» народов, традиций, обмена опытом, с самого начала происходит постоянное изменение (в Большом Времени) границ взаимодействующих миров, их культур. Признав принцип динамического нелинейного процесса развития по множественным путям (и тем самым устранив любой принцип центризма), взяв за основу идею И. Г. Гердера о существовании множества культур; понимание М. М. Бахтиным универсальной взаимосвязи граница – пограничье – культура; идеи А. Н. Веселовского о том, что культура состоит из «неразрешимо смешанных» явлений; идеи Ю. М. Лотмана (прежде любого текста был другой текст) и о легитимности «неадекватного» (т. е. трансформированного) «перевода» (речь идет об адаптации феноменов одной культуры в другом контексте), учитывая современное развитие этих идей в «культурном трансфере» – любой контекст изначально является «нечистым», «смешанным», «покрещенным»; если взглянуть на самостроение мирового историко-культурного процесса как на постоянное изменение, пересечение, перекрещивание контекстов, их взаимодействие, мы увидим этот процесс как сплошную сеть погранично-трансграничных (в Большом Времени) взаимодействий и трансформаций.
Устойчивые (целостные) цивилизационно-культурные образования – временное состояние. Если не признать этого, то за пределами нашего зрения останется их пограничное состояние не только в генезисе и на этапах формирования, но и в более поздние периоды, на этапах зрелости, чреватых опограничиванием, кризисами, распадами; устойчивые образования становятся гетерогенными, пограничными, переходными, мостами к другим образованиям. Древняя Греция – Древний Рим – Европа; Византия – славянские интегрии – турки– османы – понтийский мир – Русь – Россия. Цивилизационно-культурный мир по мере взросления обнаруживает стремление к созданию культурных континуумов в разных частях Ойкумены, а затем (с колониализмом и деколонизацией) и в мировом масштабе.
Вклад в разработку динамического видения возникновения цивилизационного континуума на евразийском пространстве (от Средиземноморья, Атлантики до Тихого океана) во взаимодействии «базовых» центров и взаимодействующих с ними пограничий внес И. Г. Яковенко [196] .
Я бы вспомнил также мало замеченную книгу сотрудника ИМЛИ РФ. Юсуфова «Историософия и литературный процесс: Средние века и Новое время» (1966) – о евразийском многообразии источников Руси, а затем России.
196
Яковенко И. Г. Россия и саморазвитие западноевропейского эйдоса.
Современный мир возник из западноевропейского, российского сообществ, китайского, североамериканского и юго-латиноамериканского образований, арабо-мусульманского мира. Здесь сконцентрированы главные источники кризиса и главные возможности его разрешения или распада. В XX в. в результате деколонизации, новых миграций, появления Интернета, трансграничных финансово-коммерческих связей нового типа происходит сплошное опограничивание мира, «глобализация пограничья» (Я. Г. Шемякин), планета становится «мировым пограничьем» (И. В. Следзевский).
И. Г. Гердер первым сказал о множественности культурных миров. И тем самым открыл путь неевропоцентристскому осмыслению истории мировой культуры, пониманию того, что карта мира постоянно изменяется заполнением «пустот», нарастающим сцеплением, перекрещиванием культур. На границах устоявшиеся цивилизационно-культурные образования взаимодействуют с пограничными культурами, в результате изменяются обе стороны. Происходит опограничивание устоявшихся миров, расколы, раздробление под воздействием пограничья, и они сами обретают черты пограничья. Гомогенность – временное состояние, а изменение, гетерогенность – это состояние постоянное (напомним, в Большом Времени культуры).
Иными словами, в моем понимании, с исторической точки зрения пограничье – это универсальная константа, энергетический источник, средство самоорганизации мировой культуры. Пограничье – это не «промежутки» (Ахиезер), не «агрегаты» (Яковенко), а переходы, мосты истории, ее строительные конструкции. При этом надо видеть, что мировая история и мировая культура – не прогрессивно направленный единый процесс на протяжении большей части Большой Истории, а множество параллельных и пересекающихся процессов.