Образ власти в современных российских СМИ. Вербальный аспект
Шрифт:
Для телевидения и радио тема власти стала постоянной. Помимо информационных, информационно-аналитических теле- и радиопрограмм, телевизионных ток-шоу где обсуждаются вопросы, так или иначе связанные с деятельностью власти, появилось немало передач, содержание которых – рассказы о власти, о ее отдельных представителях, о кандидатах на высокие посты в государственные органы и т. д. Например: «Неизвестные вожди» – проект радио Комсомольская правда, «Власть» – аналитическая программа Евгения Киселева, радио Эхо Москвы (выходила до 2009 года), «Вождь» – цикл передач о В. Путине – радио Комсомольская правда. В 2016 году 5 каналов Центрального телевидения впервые транслировали дебаты с участниками парламентских выборов в Государственную думу. Регулярно появляются художественные и документальные фильмы, подробно рассказывающие о жизни руководителей нашего государства (как советской, так и постсоветской эпохи), членов их семей. См., например: «Удар властью» – цикл документальных фильмов о «героях политического Олимпа в эпоху перемен» – ТВЦ, 2015 г.; «Ленин. Красный император» – НТВ, 18.01.2014 г.; «Фурцева. Легенда о Екатерине» – 12-серийный художественный фильм, Первый канал, 2011 г.; «Человек из жизни. Евгений Примаков» – документальный фильм – Россия 1, 2009 г.; «Формула власти» – авторский проект Михаила Гусмана – интервью с главами разных государств: президентами, монархами; совместное производство ИТАР – ТАСС и Первого ТВ канала, 2005 г.; «Падение
Вместе с тем появился совершенно новый для отечественного телевидения формат – сатирическое изображение ведущих политических и государственных деятелей: «Куклы» – еженедельная передача НТВ, персонажи которой – куклы кукольного театра – шаржированные главные действующие лица политического пространства, в основном, времени президентства Б.Н. Ельцина (выходила в эфир с 1994 по 2002 гг.); «Мулътличности» – передача Первого канала, где в пародийной форме представлены мультипликационные образы «звезд» мировой политики, бизнеса, шоу-бизнеса, спорта (2009-2013 гг.).
Вообще раскрепощенное, «карнавальное» [Бахтин 1965: 10], а иногда и ерническое отношение к власти, десакрализация ее – это то новое, чем характеризуется «околополитический», если можно так выразиться, дискурс постперестроечной России. Диапазон выраженных эмоций – самый широкий: от дружеской шутливости до язвительности. Посетители уральского интернет-Сми URA.RU спокойно обсуждают, например, стихи министра иностранных дел Сергея Лаврова, опубликованные в журнале «Русский пионер», а затем размещенные на URA.RU. Отзывы как положительные, так и критические. Публикация предваряется иронической редакционной вводкой: «Министры стали графоманами. Глава МИД пишет о загранице, министр экономики советует сходить к гадалке. «А Россия – опять ей неймется»» [04.02.2015 ura.ru/news/1052200272]. В языковом отношении смысловое пространство «власть» в значительной степени становится игровым: окказиональные образования, переосмысленные прецедентные тексты входят в качестве полноправных составляющих в тексты о власти (подробнее об этом см. ниже, сс. 141-146). Вербальные знаки сочетаются с невербальными. Персоны политического дискурса (их имена, их изображения) включаются и в обиходно-бытовой дискурс. Никого не удивят теперь спортивные майки, пакеты, стенные часы с изображениями и фамилиями нынешних лидеров – Путина и медведева. В сигаретных киосках в 90-е – начале 2000-х гг. продавались сигареты «Прима» в традиционной красной упаковке, но с изображениями Ленина и Сталина, под которыми крупными буквами было написано: НОСТАЛЬГиЯ. Конкурс шоколадных скульптур в Санкт-Петербурге, в том числе и скульптура нынешнего президента из шоколада (информация на «Эхе москвы», 30.11.15), духи с профилем президента на этикетке, которые в течение одного месяца будут продаваться в ГУме (информация на телеканале Россия-24, Вести, 23.12.15), – все это стало привычным. Сюда же можно добавить разнообразные акции и перформансы, например флешмоб в день святого Валентина, 14 февраля 2012 года (В. Путин в это время – премьер-министр): молодые люди собрали валентинки для Владимира Путина, сложили их в коробки в виде сердец и оставили их около стен московского Белого дома (информация на радио КоммерсантЪ – FM, 14.02.2012). Приводится реплика одного из участников флешмоба: «Люди собирают голоса, это какая-то агрессия, а мы собираем любовь». В феврале 2016 года СМИ сообщали о том, как завершился футбольный матч в Стамбуле. Полузащитник московского клуба «Локомотив» Дмитрий Тарасов после окончания игры снял игровую футболку, под ней все увидели майку с изображением В. Путина и надписью «Самый вежливый президент» (аллюзия – отсылка к ставшему прецедентным после событий в Крыму в марте 2014 года словосочетанию «вежливые люди»). Майку спортсмен якобы надел для того, чтобы продемонстрировать свою поддержку президента России. Массовый телезритель тепло принял показывавшиеся в 2012 году на федеральных каналах шутливые ролики, рекламирующие «Супертариф МТС», где ведущую роль играл «звезда» российского бокса, депутат Государственной думы Николай Валуев (например, ролик о том, как от конца света, который, по предсказаниям индейцев майя, должен был наступить 21-22 декабря 2012 года, спас мир Николай Валуев. Зимой, полуодетый, но в шапке-ушанке и в валенках, он невероятным усилием изменил наклон земной оси). Можно сказать, что в постперестроечное время политика в какой-то своей части стала достоянием массовой культуры.
1.3. «Что написано пером…». Характер отображения власти в печатных массмедиа 2000-2016 гг.
Характер отображения власти в печатных массмедиа также изменился коренным образом. А именно:
1.3.1. Расширение корпуса текстов о власти
Никогда еще отечественные СМИ не писали столько о власти, как в этот период.
1.3.2. Специализированные издания
Открылись или продолжали работать ранее отрытые специализированные издания, основное содержание которых – деятельность власти, проблемы, связанные с властью (например: журнал «Коммерсант Власть», выходил с 1992 г., первоначально под названием «Коммерсантъ-Weekly», под нынешним названием выходит с 1997 г.), журнал «Муниципальная власть» (выходит с августа 2009 г.), газета «Тверская, 13» (официальный орган правительства Москвы, выходила с сентября 1992 г. по декабрь 2015 г.); «Парламентская газета» (общественно-политическое издание Федерального собрания РФ, выходит с мая 1998 г.) и др.
1.3.3. Новые жанры и новые форматы
Наряду с традиционными для отечественной периодической печати жанрами, где освещается деятельность власти (информация, корреспонденция, аналитическая статья, очерк, интервью, политическая карикатура и т. д.), возникли новые жанры и новые форматы использования прежних жанров. В них опять-таки коммуникативную успешность текста обеспечивают не только его жанрово-композиционные особенности, но и задействованные средства языка. Например, рубрика «Ваше мнение» в газете «Аргументы и факты», где читателям задается вопрос: «А как вы оцениваете роль Сталина в истории страны?» (АиФ, 2012 г., № 46, с.6) и предлагаются варианты ответов: «Кровавый палач», «Великий вождь», «Неоднозначно», «Другой вариант». Предложенные варианты ответов содержат лексику с разными типами выражения оценки: кровавый, палач, великий, вождь. Та же газета на 2-й полосе на протяжении 20 лет предлагала вниманию читателя шутливую рубрику с почти хулиганским названием – «ЖПС – Жизнеспособность политических субъектов» (выходила с октября 1995 года; 23 декабря 2015 года напечатан юбилейный – 1000-й выпуск; название рубрики недавно изменено). Здесь печатаются «самые остороумные» и самые «острогупые», по выражению редакции (АиФ, 23.12.2015), высказывания ведущих персон современного политического пространства, сопровождаемые ироническими, иногда язвительными комментариями журналистов С. Репова, М. Волдырина, А. Фуфырина, И. Помидорова (иронические псевдонимы, которые соответствуют общей иронической направленности рубрики). Газета «Московский комсомолец» с 2004 года регулярно публикует адресованные В. В. Путину «Письма президенту» Александра Минкина – довольно редкий в прежней политической публицистике жанр, в котором, по определению исследователей теории журналистики, автор бросает «публичный вызов адресату», приглашает его на открытую «арену» для поединка [Тертычный 2002: 223]. Своеобразие многочисленных репортажей Андрея Колесникова о встречах
1.3.4. Пересмотр границ: «вторжение» в приватное пространство другой личности
Еще одна особенность изображения власти в СМИ постперестроечного периода – новое представление о личных границах, возможность «вторжения» в приватное пространство другого лица.
Приватное (или частное, или личное) пространство определяется в науке как «та зона, которая полностью нам подконтрольна» [Орлов 2013]. Она включает в себя физические и материальные представления: тело человека, его личные вещи, жилье – дом или квартиру. Кроме того, ученые говорят об эмоциональном и психологическом пространстве личности; это: «наши чувства, наши взгляды, наши цели, наши ресурсы – весь наш внутренний мир со своими эмоциями, мыслями, действиями» [Удилова 2013]. Сюда же входят привычки, хобби человека, то, как он предпочитает проводить свободное время, и нек. др. Ученые-лингвисты указывают также на существование «аксиологического пространства» (т. е. системы ценностных представлений личности) и «когнитивного пространства» (системы ее представлений о мире) [Воронцова 2006: 9]. Как и физическая территория, личная территория, в том числе и эмоциональная и психическая, имеет свои границы, вторжение в которые лишает человека ощущения безопасности и «суверенности» собственной личности [Сахарова, Щукина 2014: 4].
Вместе с тем при общении необходимо ощущать границы и другого человека и не позволять себе нарушать их. Любое «вторжение» в частное пространство – это насилие, подавление. Психолог Марина Сивиль остроумно напоминает толкование слова «вторжение» в Яндекс-Словаре: «Вторжение – военная операция, заключающаяся в том, что вооруженные силы одной страны входят на территорию, контролируемую другой страной, с целью либо завоевать территорию, либо сменить установившееся правительство, либо комбинация обоих» [Сивиль 2013]. Проникновение на «территорию» другой личности допустимо лишь в той степени, в какой обладатель «территории» это позволяет.
Способы нарушения границ другой личности могут быть разными. В условиях массмедийной коммуникации, в первую очередь в печатных СМИ и их электронных версиях, несмотря на значительную степень креолизованности ряда текстов, главенствующим все же остается вербальный способ «вторжения».
Как правило, когда говорят о нарушении чужих границ, имеют в виду ситуацию диалога, в которой взаимодействуют 1-е и 2-е лица акта речевой коммуникации и нарушаются границы одного из участников, чаще – адресата или же обоих участников – при ссоре, при перебранке. Следует, однако, помнить, что в каждом акте речевой коммуникации задействованы три стороны: 1-е лицо – автор (адресант) речи, 2-е лицо – получатель (адресат) речи, 3-е лицо объект изображения/говорения. На это указывал Д.H. Шмелев: «Функционирование языка определяется тем, что всякое высказывание от кого-то исходит, к кому-то направлено и является высказыванием о чем-то, что локализовано во времени и пространстве» [Шмелев 1977: 56]. В ситуации общения посредством текстов массмедиа целью создания текста является сообщение информации о каком-то фрагменте действительности или о каком-либо ее объекте, о каком-либо лице. На первое место выдвигается именно 3-е лицо акта речевой коммуникации, то есть тот/то, о ком/о чем идет речь. И здесь, безусловно, сохраняется представление о приватном пространстве этого 3-го лица (или лиц) и о необходимости не нарушать его границы.
Приметная черта политического дискурса массмедиа постперестроечного периода – систематическое «вторжение»
в частное пространство власти, т. е тех людей, которые занимают важные государственные посты. В этом отношении современные СМИ принципиально отличаются от средств массовой информации и пропаганды советского периода. В советские годы сообщения о власти либо ограничивались достаточно скупой информацией: Ф.И.О., занимаемый пост, действия, совершенные этим лицом, иногда – оформленная в речевые клише эмоциональная реакция тех, кто принимал участие во встрече, в поездке, присутствовал на выступлении (встреча прошла в теплой, дружественной обстановке; бурные продолжительные аплодисменты и т. п.). Оценки деятельности лидера присутствовали в основном в поздравлениях с юбилеем и в предвыборные периоды, и они неизменно носили положительный, патетический характер. Границы приватного пространства лидера были закрыты. Этим официальное, представленное на страницах советских СМИП общение отличалось от принятого в обиходно-разговорной устной речи общения межличностного, в котором, наоборот, ощущение границ другой личности было весьма размыто, иногда отсутствовало совсем. Причины: преувеличенно понятое представление о всеобщности, о небезразличии к другим, о праве вмешиваться в чужие дела (результатом их нередко становились бесцеремонность, бестактность), а также отрицание того, что в СССР существует какая-либо частная собственность.
В постперестроечный период ситуация коренным образом изменилась. Если в межличностном устном общении люди стали четче ощущать свои границы и право на закрытость и автономию, то в официальном общении принятые прежде ограничения утратили свою строгость. Публичное общение политического или государственного лидера с гражданами страны, с электоратом, с журналистами характеризуется значительной степенью открытости. Границы личного пространства утратили прежнюю непроницаемость (термин И.А. Стернина [Стернин 1996:58]) – были сняты. Фактически возникли новые нормы общения. Лидер отвечает на вопросы, относящиеся к неслужебной стороне его жизни: как он организует свободное время, кто его любимый автор, какое кушанье, какой вид спорта – любимые, он говорит о марке его личного автомобиля, об оценках, которые он получал в школе, и т. д. В публичном общении государственный или политический деятель часто – «герой дня без галстука» (название цикла передач на НТВ с ведущей Ириной Зайцевой). Интернет публикует список российских политиков и государственных деятелей, которые пишут стихи, от министра иностранных дел Сергея Лаврова до Сталина и Брежнева, и приводит отрывки из этих стихов (открытость эмоционально-психологического пространства), другой вид самораскрытия – блоги, где лидер сообщает личную информацию разного рода. Но и здесь есть вопросы, на которые выступающий вправе не отвечать, и темы, которые лидер может отказаться освещать: о взаимоотношениях в семье, о частной жизни членов семьи и т. п. Это зависит лишь от него самого. В печатных же текстах массмедиа о власти, где власть занимает место 3-го лица акта речевой коммуникации, возможность проникновения в границы изображенного контролирует только автор речи – журналист. Разумеется, журналистика значительно чаще и в значительно большей степени, чем другие виды общественной деятельности, допускает «заезды» на чужую территорию. Но в любом случае, даже при самом дружелюбном отношении автора речи к изображаемому представителю власти, социальная дистанция и распределение социальных ролей между ними всегда сохраняется. И журналист не вправе нарушать установленные этим соотношением этикетные нормы (на необходимость соблюдать соответствие норм общения, в том числе и общения речевого, социально-ролевой ситуации указывают исследователи речевого этикета [Стернин 1996: 7]). Проникновение, как уже отмечалось выше, в подавляющем большинстве случаев оформлено вербально и направлено на: а) физическое и материальное личное пространство; б) эмоционально-психологическое пространство. При этом проникновение может иметь характер дружеского вмешательства в чужие границы – это попытка установления дружеского контакта, проявление того, что власть – «своя». И может быть грубым, бесцеремонным вторжением на чужую территорию, цель которого – расположиться на этой территории и подавить, унизить ее законного владельца. В последнем случае вербальными способами проникновения в приватное пространство 3-го лица служат все те средства языка, с помощью которых автор речи: а) выражает неуместно «свойское», запанибратское отношение к названному лицу; б) высказывает что-то обидное; в) сообщает что-то, о чем сам изображенный не стал бы сообщать; г) демонстрирует «взгляд свысока» на того, кто изображен. В текстах, где речь идет о власти, в этих случаях опять-таки нарушается «ролевая ситуация»: коммуникативная роль журналиста, т. е. позиция, занимаемая «в процессе общения для достижения определенной цели» [Стернин: 8], не совпадает с его социальной ролью и распределением по социально-ролевой вертикали.