Образцовый брак
Шрифт:
Алые капли падали на пол, и вскоре образовалась приличных размеров лужа. Раны на лице часто сильно кровоточат, даже если не слишком глубоки. Но если пытка затянется, потеря крови может стать критической.
Ударом копыта Моэг выбила Малу несколько зубов — тот сплюнул их на пол, и Иллидану неудержимо хотелось сделать то же самое, хоть он и знал, что вкус крови во рту ему только чудится.
Чем дальше, тем сильнее суккуба входила в раж. Она пустила в ход узкий кинжал: наносила и тут же залечивала Скверной раны. Иллидан чувствовал отвращение и страх Мала: тот опасался, что демоническая магия превратит его в одного из прислужников
Архимонд предлагал быструю смерть для них обоих в обмен на сведения о защите Кареша. Но там, на планете, оставались Шариэль и сотни мирных иллидарийских подданных. Мал непременно сказал бы, что их жизни важнее — по крайней мере, жизнь Шари. Значит, им придется терпеть. И в тот день Иллидану удалось не выдать, насколько тяжело ему переносить вид страданий брата.
Сколько прошло времени до новой пытки, Иллидан точно не знал. Два или три дня по его ощущениям. Архимонд был где-то далеко от крепости, может, вообще отсутствовал на планете. В его отсутствие Моэг только один раз заходила поехидничать на тему беспомощности братьев и их жалкого вида. Снова увидеть Мала Иллидан смог в день возвращения демона.
Суккуба привела «собачку» — небольшую Гончую Скверны. Размером она была с крупную домашнюю кошку, но после того, как выпила из Мала весь запас маны, раздулась и стала макушкой доставать суккубе до середины бедра. Обычно от полного и резкого опустошения резерва заклинатели теряют сознание, но Малу будто бы было все равно. Он лишь скривился, когда щупальца демона с противным чавканьем отлепились от него, оставив на коже черные следы в виде трех лепестков, по контуру которых шли неглубокие раны от зубов.
Моэг снова пустила в дело свой хлыст. Когда новые раны возникали на месте старых шрамов, разрывая плотную зарубцевавшуюся кожу, Мал глухо бормотал проклятья в адрес мучительницы. Его длинные растрепавшиеся волосы и остатки бороды попадали в раны, причиняя дополнительную боль, и Моэг нередко залечивала Скверной плоть вместе с оставшимися в ней прядями. Раны открывались, стоило Малу пошевелить головой.
Иллидан пытался отвести взгляд. В сотый раз осматривал помещение: низкие потолки со светящимися зелеными узорами, арочные проходы, больше похожие на своды пещеры. Столбы с цепями, куда можно было приковать еще с десяток пленных. Клетки с прутьями из металла и из потоков энергии. Парящие в воздухе гримуары — вдруг палач или какая-нибудь любительница извращений забудут очередное сложное заклинание. Пыточный стол — сейчас и в прошлый раз он был пуст, но следы крови на нем были относительно свежими.
И все же сложно не смотреть на то, что происходит прямо перед тобой, всего в двух шагах. Иногда, размахнувшись хлыстом слишком сильно, Моэг задевала и Иллидана. Он не был склонен к самопожертвованию, но лучше бы уж она равномерно распределяла удары между ними обоими. Тогда Мал бы не был похож на кусок окровавленного мяса.
Только благодаря саргерасовому дару Иллидан знал, что раны неглубокие, и пока ничего непоправимого не случилось. Но это только пока. Моэг привела с собой какого-то демона-чародея в балахоне, парящего в паре локтей над полом. Показал ему Мала и попросила придумать «что-то совсем необычное». Тот пообещал результат через три дня, после чего Иллидана,
Прошло, как ему казалось, больше трех дней, и за это время он лишь однажды ощутил всплески боли с стороны брата. Не слишком продолжительные. С Малом не должно было случиться ничего серьезного, но когда Иллидана ввели в пыточную, и он увидел накрытую непрозрачным куполом клетку в центре зала, у него внутри все похолодело от ужаса. Что же сделали с Малом?
Купол пестрел от магии, и понять, кто под ним, было невозможно. В зал вошел Архимонд с супругой, потом тот самый парящий демон в балахоне. И только когда в зал ввели Мала, Иллидан успокоился, что тот в порядке.
— Начинайте, — распорядилась Моэг.
Демон дождался разрешающего кивка от Архимонда и произнес:
— Позвольте представить вам, миледи, друида, способного оборачиваться как медведем, так и… подушкой!
Иллидан подумал, что ослышался, но в этот момент непрозрачный купол, мигнув, исчез, открывая взглядам пленника. В клетке, колыхаясь из стороны в сторону стоял… стояло… Иллидан не знал, как правильно назвать это существо. Оно было живым, если не стал вдруг обманывать саргерасов дар. По форме оно походило на высокий, чуть ниже среднего роста эльфа, прямоугольный мешок, набитый тряпьем или чем-то мягким и бесформенным. Кожи у существа не имелось вовсе, серая плоть не была прикрыта ничем. Она была грубо сшита толстыми нитями, и кое-где швы расходились, позволяя увидеть, что внутри существо такое же серое и неоднородное, состоящее из комков мяса. Кое-где угадывались пальцы, зашитые внутрь, и торчащая кость.
Это… было друидом? Эльфом?
Существо поддерживалось Скверной, и не являлось нежитью, но было еще более противоестественным, чем подданные королевы Сильваны. Оно испытывало ужасную боль при каждом движении, но, похоже, было неспособно стоять ровно, так как не имело целостного скелета. Лица у него не было. На одной стороне «мешка» остались глаза и угадывались очертания того, что раньше было носом. Отсутствие однозначной мимики не помешало Иллидану понять, что чувствует существо. Боль отчаяние и безнадежность — вот чем веяло от него. Оно… друид явно понимал, во что его превратили.
Иллидан вздрогнул от омерзения. Реакция Мала была еще красноречивее. Его лицо перекосилось от целого вихря эмоций. Будучи друидом, он испытывал отвращение к подобным искаженным существам, но не мог не сопереживать соплеменнику, с которым помимо его воли сотворили такое. А еще он ощущал страх. Такой сильный, что вскоре заглушил отвращение и сочувствие. И только тогда до Иллидана дошло, зачем им всем демонстрируют это достижение палаческого искусства.
— Любопытно, — протянул Архимонд скучающим тоном. — Но безвкусно. Ты этого хотела?
— Восхитительно! — кивнув, заявила Моэг, оглядывая существо с нескрываемой брезгливостью и весельем. Она повернулась к демону в балахоне и уточнила: — Верховному друиду оставьте рога снаружи. Они будут его опознавательным знаком.
Взмахнув рукой, она наколдовала большое овальное зеркало перед той стороной «мешка», с которой остались полные боли глаза. Существо вгляделось в свое отражение, издало невнятный звук, словно пробивавшийся сквозь толщу плоти. Дернулось, шарахаясь назад, и упало бы, не останови его прутья клетки. Из швов, скреплявших тело, стала сочиться полупрозрачная жидкость. Существо дрожало и выло, причиняя себе еще больше боли.