Обречен тобой
Шрифт:
– Ну, считай, я ответила. Воздержание – лучшее предохранение.
– Серьезно? Это, по-твоему, нормально? – Валера кивает на бугор в боксерах. Там у него тоже все в порядке. Даже моя истерика не в силах сбить его задорный настрой – еще один плюс молодости. – Может, нормально объяснишь, что да как?
Отворачиваюсь к окну. Я знаю, что порой очень к нему несправедлива. Я знаю… И сейчас, он ведь правда не спросил ничего такого, дело исключительно в моих тараканах. И если я, зная, как вымотали меня события последних дней, могу себя ими оправдывать, то Валера наверняка не представляет, что ему и думать. Блин.
–
– Ч-черт, малышка, извини, я…
Валера выглядит таким пришибленным, что мне его становится жалко. Бедняга.
– Ну, а ты тут при чем? Перестань.
То ли желая его утешить, то ли сама нуждаясь в этом, обнимаю Валерку, прижавшись лбом к его плечу, и понимаю, что так, вместе, действительно гораздо легче справляться с эмоциями.
– Вик…
– Все нормально. Для меня это не проблема. Уже нет.
– Именно поэтому ты только сейчас говоришь об этом?
– А когда надо было? И зачем? Есть вещи, о которых, знаешь ли, Валер, вскользь не расскажешь.
– Да, но ведь это касается и меня тоже.
Мои брови взлетают вверх. Рот округляется. Ну, вот что он себе придумал, а? Я же все ему сто раз объясняла.
– Ты поэтому держишь дистанцию? Думаешь, для меня это станет проблемой?
И такая надежда в его глазах! Господи.
– Обязательно станет. Это пока тебе двадцать два, кажется, что…
– Не решай за меня!
– А ты не перебивай. И не ищи скрытые смыслы там, где их нет, ладно? Тем самым ты вынуждаешь меня быть жестокой, а я не хочу. Не хочу, Валер, понимаешь? Я просто не вижу нас вместе через десять лет. И даже если бы я была абсолютно здорова, в этом смысле для нас ничего бы не поменялось.
– Да бред! – психует. – Мне плевать, сколько тебе лет.
– Я знаю. Не плевать мне. Я не хочу провести жизнь в борьбе за уходящую молодость, а это неизбежно, когда мужчина рядом ощутимо младше.
– Но…
– Валер! Я не приглашаю тебя к дискуссии. И не жду, что ты бросишься меня переубеждать. Ты – классный, мне с тобой хорошо, но в будущем я нас не вижу. Если тебя это не устраивает, лучше нам прямо сейчас разбежаться.
– Приехали.
Валера хмурит брови и, не скрывая отчаяния, зарывается пятерней в волосы на макушке, где они гораздо длиннее, чем на висках и затылке. Когда он такой, во мне просыпается материнский инстинкт – хочется тут же его обнять и подуть на раны, которые сама невольно ему наношу. И это только лишний раз доказывает, что нам действительно не стоит мечтать о будущем. Таким вещам не место в отношениях мужчины и женщины. Я и близко не хочу примерять на себя роль мамки для своего мужика. Может, для кого-то это и нормальная модель отношений, но в своих я стремлюсь к другому. Рядом со мной должен быть надежный как скала, основательный, стопроцентный мужчина.
– Давай возьмем паузу. Хочешь?
Храбрюсь. А сама дрожу.
– Нет! – Валера мотает головой и дергает меня на себя. – Лучше сюда иди. Тебя колотит. Ну, ты чего? Не сбегу я! Не переживай…
– Лучше бы сбежал, – смеюсь сквозь слезы.
– Кому лучше?
– Тебе.
– Нет. Все. Заканчивай… Пойдем под одеяло. Что-то реально дубак.
– Да похмельное это, Валер, – вяло отбиваюсь. – Пить меньше надо.
– Так не пей, заливали в тебя, что ли? – ворчит. – Это все Натаха твоя. Сбивает с пути истинного.
–
Не особенно прислушиваясь к моим возражениям, Валерка заворачивает меня в одеяло, а потом еще и спеленывает руками-ногами. В этом коконе мне тяжело дышать, но так спокойно и хорошо, что шевелиться, отвоевывая себе немного пространства, не хочется. Молчим. Валерка водит губами по моим волосам, целует макушку.
– Вик, а как ты… ну, типа узнала?
– Как все. Обратилась к врачу. У меня с самого начала были очень нерегулярные и крайне болезненные месячные. Один человек настоял, чтобы я обследовалась, ну и вот.
Почему-то меня ничуть не напрягают вопросы любовника, хотя это не то, чем я бы хотела делиться хоть с кем-то. О чем говорить, если даже Наташка ничего до последнего не знала? Может, мне просто нужно было это проговорить, чтобы лучше себя понять? Не знаю. Но слова льются, и льются, и так это легко, так естественно, как будто я только и ждала этого разговора.
– Что за человек?
– Мой парень.
– Он поэтому тебя бросил, да?
Смеюсь, а ведь эта тема могла быть и впрямь для меня болезненной. Но Валера в своем, блин, репертуаре – думая, что неплохо разбирается в психологии, тупо пытается меня подловить хоть на чем-то, что могло бы в первую очередь ему самому объяснить, почему я установила между нами дистанцию. Нет, он молодец. Сейчас вообще какое-то удивительно осознанное поколение. Жаль, я в свои восемнадцать ни черта в психологии не понимала.
– Нет. Бросила его я. А Мир… Мир, напротив, очень меня поддерживал.
– Что ж ты его кинула, такого прекрасного? – дуется дурачок. На этот вопрос я отмалчиваюсь, иначе пришлось бы слишком много ему объяснять. Тогда Валера переключается: – И что, совсем ничего нельзя было сделать? Хотя медицина тогда, наверное, была еще та, – отвечает сам себе, и оттого, что он реально так думает, я просто закатываюсь от смеха.
– Не поверишь, Валер, но десять лет назад медицина была плюс минус такой же, как и сейчас. И мамонты, кстати, под окнами моей палаты не ходили. Я, конечно, стара, но…
– Ты че угораешь? – наваливается на меня, щекоча. – Стебешь меня, да? Весело тебе?
– Очень. – Обнимаю его щеки ладонями. – И спасибо тебе за это.
– За что?
– За то, что даешь мне столько поводов для смеха.
– Пожалуйста. Жаль, что тебе не смогли помочь. Обычно хоть какие-то варианты предлагают. Моему отцу, и то… – пожимает плечами, грустнея.
Прохожусь пальцами по его затылку, утешая, как малыша. Валера рассказывал, что три года назад его отец ушел из жизни от рака легких. Я знаю, что они были близки, и что Валерка до сих пор переживает, хотя жизнь закономерно берет свое и несется дальше.
– Варианты есть. Например, я могла бы выносить ребенка от донорской яйцеклетки. Или воспользоваться своими эмбрионами. Не все так безнадежно.
Валера приподнимается на локте, глядя на меня в полнейшем недоумении:
– Ты заморозила эмбрионы?
– Ну, да. Это рекомендуют всем женщинам с подобной проблемой.
– А почему не яйцеклетку?
Наверное, я все же погорячилась, подняв эту тему. И опять сильно недооценила Валеру.
– Выживаемость эмбрионов гораздо выше.
– Но это же сильно тебя ограничивает. В плане выбора отца и…