Обреченная
Шрифт:
– Совершенно верно. Мы собираемся отделить один стержень и астероид от остальной конструкции.
– Хорошо. Так в чем проблемы?
– Для этого нам придется освободить стержень от пластин. Речь идет о пяти толстых стальных пластинах, и вдобавок том месте, где эта штука соединяется с астероидом, - там тоже нечто типа пластины. А теперь вопрос: мы не хотим отделять центральный стержень, поскольку это требует очень много резки и прочих манипуляций. Пока самый легкий путь - отрезать и забрать один из внешних стержней.
– И?
– Как нам
– Ох, - вздохнул Бикман при мысли, что не подумал об этом.
– Полагаю, мы могли бы послать шаттл. И маркировать эту проклятую штуку.
– Вы хотите сказать, что надо подождать, пока шаттл не нарисует полоски на одном из стержней? Это займет слишком много времени. А у нас его нет. И, по-моему, нет такого большого маркера.
Бикман нахмурился. А Джанет подумала: «Много ли еще таких проблем, которые могут возникнуть и которые никто не предвидел?»
– А что вы скажете о молотке?
– Зачем нам молоток?
– Ударять по стержню. Каждая бригада возьмет по стетоскопу - они есть в медотсеке. Пусть прислушиваются к каждому звуку. Думаю, что вибрация обязательно дойдет до них, даже на расстояние свыше восьми тысяч метров.
На лице Бикмана появилось выражение, говорящее о том, что он особо не задумывался об этой идее.
– Я не специалист по акустике, - проговорил он.
– Но стержни соединены в агрегат стальными пластинами. Поэтому они все завибрируют. Полагаю, амплитуда будет разная, но не уверен, что это выход из положения.
– И что тогда?
Он глубоко вздохнул. Выдохнул.
Несколько человек из ее бригады ожидали внизу, там, где внешники тренировались и что недавно обозначили как «Палуба Вн.».
– Я зайду к вам.
Он пришел через пять минут.
– Все отлично, - сообщил он.
Фрагмент агрегата светился на экране Джанет.
– Стержни расположены через правильные промежутки. Восемь на периметре. Шесть на внутренней дуге. Один в центре.
Фрагмент вращался, подсвечивая детали в соответствии со словами Бикмана.
– Если смотреть вдоль него, то есть лишь единственное положение, при котором стержни выстроены в ряд. Вы используете один из внутренних стержней, видных с этой точки.
– Который?
– Это довольно просто. Расположим всё горизонтально. Один конец агрегата указывает прямиком на Обреченную. В любом месте можно встать на верх агрегата. Самый верхний стержень назовем Альфа. Его мы и используем.
– А как мы определим верх агрегата?
– Просто. Ориентируясь по самой планете. На ее северный полюс. Север - это верх.
– Вы уверены, что все смогут отыскать северный полюс?
– Им не обязательно делать это самим. Можно приказать пилоту расположить шаттл таким образом, чтобы северный полюс отождествлялся с самым высоким уровнем.
– У Бикмана дернулась бровь.
– Не вижу, почему бы это не сработало.
– Классный план, Гюнтер, -
Он рассмеялся.
– Потому-то мне и платят уйму денег.
– Он подумал еще.
– Устройте так, чтобы все бригады нанесли отметки в одно и то же время. Не забудьте, что агрегат вращается.
Бикман едва закончил писать свое заключение для Марселя, когда зажегся экран. Появилось изображение Марка Бентли, его приятеля-планетолога, специализирующегося на ядрах газовых гигантов. В настоящее время он был директором обсерватории, расположенной на обратной стороне Луны. Они с Бикманом дружили очень давно. В свободное время Бентли выступал на сцене, как актер-любитель.
Вид у него был удрученный.
– Мне бы не хотелось быть неверно понятым, Гунни, - произнес он.
– Но мы жертвуем всем, ради чего сюда прибыли.
Бикман это знал. Многие эксперименты так и не проводились. Специалисты оставили свои предписания и занялись спасательной операцией. Хуже всего, что «Венди» находился на не той стороне Обреченной, и картина разворачивающихся на ней событий ограничивалась только данными со спутников. Вся их миссия терпела крах.
– Знаю, - отозвался он.
– Что у тебя есть для меня?
– Отмени мероприятие.
– Что?!
– Бикман был потрясен до глубины души.
– Гунни, мне бы, как и всем остальным, хотелось увидеть этих людей живыми и невредимыми. Однако «ковш» - это расчет на удачу. Очень рискованный план.
– Он помолчал, очевидно, обдумывая, как будет защищать непростительную жестокость.
– Я могу быть с тобой честен?
– Ты всегда был со мной честен.
– Шанс увидеть, что усилия оказываются тщетными, слишком велик; гораздо разумнее было бы позволить событиям течь своим чередом. Гунни, правда в том, что игра стоит нескольких жизней, и с этим можно смириться.
Бикман удивился собственной реакции: Бентли был совершенно прав. С одной точки зрения.
– Пусть все развивается естественно, - продолжал Марк.
– Ты же сам знаешь, что будет далее: что-то пойдет не так, операция провалится, они все равно погибнут, а мы будем выглядеть круглыми идиотами, поскольку прибыли сюда да так ничего и не добились.
– Чего ты хочешь от меня? Нельзя просто взять да списать их к чертовой матери.
Бентли долго молчал. Он все прекрасно понимал. Он понимал, что это не простое решение.
– Думаю, они уже списаны. Самими событиями. Но кто-то должен объяснить это Марселю.
Бикман ощутил страшную усталость.
– Я ведь не единственный, кто так думает, Гунни.
– Бентли развел руками.
– Послушай, если бы имелся надежный шанс вытащить их оттуда, я бы воскликнул: вперед! Я бы вовсе не обрадовался, но охотно поддержал бы предприятие. Но хороших шансов нет. Это - жест. И все. Клерво получит возможность сказать, что он сделал все, что мог. Ты, как и я, понимаешь, что спасти их нам не удастся.