Обреченное королевство
Шрифт:
Кто-то должен начать. Кто-то должен стать образцом. Тогда он не должен отрекаться. Сумасшедший или нет, но он делает свое дело лучше, чем Садеас и остальные. Достаточно посмотреть на жизнь его солдат и всего лагеря, чтобы понять, кто лучше.
Банг.
Камень не изменится, пока по нему не ударишь. А как с человеком вроде него? Почему для него внезапно все стало таким тяжелым? Причем тут он? Он не философ и не идеалист. Он солдат. И в молодости — проходится признаться — был тираном и разжигателем
Далинар вспотел. Он уже прорезал в земле ров, шириной с рост человека, глубиной по грудь и длиной футов в тридцать. Чем дольше он работал, тем больше людей собиралось, глядело и шушукалось.
Доспехи Осколков считались священными. Неужели кронпринц действительно копает уборную с их помощью? Неужели напряжение так сильно подействовало на него? Боится сверхштормов. Ведет себя трусливо. Отказывается от дуэлей. Не защищается от клеветы. Боится сражаться, хочет признать поражение в войне.
Подозревается в попытке убить короля.
Наконец Телеб решил, что глазеть на Далинара не слишком прилично, и приказал всем вернуться к работе. Заодно он отогнал рабочих, приказав им усесться в тени и «непринужденно поговорить между собой». Кто-нибудь другой отдал бы такую команду с улыбкой, но Телеб был невозмутим как камень.
Далинар продолжал работать. Он знал, где должна закончиться уборная; он сам одобрил план работы. Надо было прорезать длинный пологий ров, потом покрыть его промасленными и просмоленными досками, чтобы избавиться от запаха. Саму будку предполагалось поставить на высоком конце; каждые несколько месяцев Преобразователи будут превращать содержимое рва в дым.
Теперь, когда он остался один, работа пошла еще лучше. Один человек, обрушивающий удар за ударом. Как барабаны, на которых играли паршенди в тот давно прошедший день. Далинар еще слышал их удары, потрясавшие его.
Прости, брат.
Он рассказал ардентам о видениях. Они ответили, что видения — результат работы перенапряженного сознания.
Не было ни одной причины верить в то, что показали ему видения. Следуя им, он не только позволил Садеасу сплести интригу; он полностью истощил свои ресурсы. Почти разрушил репутацию. И сейчас в опасности весь дом Холин.
Это и есть самая главная причина отречения. Если он продолжит, его действия могут привести к смерти Адолина, Ринарина и Элокара. Ради идеалов он готов рискнуть своей жизнью, но может ли он рисковать жизнями своих сыновей?
Обломки брызгали в воздух, отражаясь от Доспехов. Он начал уставать. Доспехи не работали за него, только увеличивали его силу, но каждый удар был его. Пальцы онемели от повторяющейся вибрации рукоятки молота. Он почти принял решение. Его ум спокоен и тверд.
Он опять махнул молотом.
— Не будет ли Клинок более эффективным? — спросил твердый женский голос.
Далинар застыл, наконечник остался на разбитом камне.
Навани стояла сложив руки, солнечный свет образовал ореол вокруг нее. Далинар неуверенно поднял бронированную руку, защищаясь от света.
— Матхана?
— Работа с камнем, — кивнула Навани, указывая на ров. — Мне не положеносудить; работа с камнем — мужское искусство. Однако разве у тебя нет меча, который может резать камень так же легко, как удары сверхшторма над Хердазианом?
Далинар поглядел на камни. Потом опять поднял молот и обрушил его на камни с приятным хрустом.
— Клинки Осколков слишком хороши для того, чтобы ими резать масло.
— Интересно, — сказала она. — Придется напрячься изо всех сил, чтобы понять смысл сего глубокого изречения. Кстати, разве ты не заметил, что большинство мужских искусств имеют дело с разрушением, а женских — с созиданием?
Далинар махнул опять. Банг. Замечательно, насколько легче разговаривать с Навани не глядя на нее.
— Я использую Клинок, чтобы прорезать стороны и середину. Но мне все равно нужно сломать камень. Ты когда-нибудь пыталась поднять каменную плиту, отрезанную Клинком?
— Не могу такого сказать.
— Это не легко. — Банг. — Клинок делает очень тонкий разрез. Камни все еще сжимают друг друга, и двигать их достаточно сложно. — Банг. — Намного сложнее, чем кажется. — Банг. — А так намного лучше.
Навани смахнула с платья несколько каменных обломков.
— И значительно больше грязи.
Банг.
— Итак, ты собираешься извиниться? — спросила она.
— За что?
— За то, что пообещал прийти и не пришел.
Далинар застыл на полувзмахе. Он совсем забыл, что на празднике у короля дал слово встретиться с Навани. Точно, это было в тот день, когда она вернулась из Алеткара. Он ничего не сказал писцам о встрече. Он повернулся к ней, огорченный донельзя. Танадал тоже отказался от встречи, но онпо меньшей мере прислал гонца.
Навани стояла сложив на груди руки, безопасная рука внизу, изящное платье горело солнечным светом, губы слегка улыбались. Он почувствовал, что отдал себя в ее власть.
— Мне очень жаль, — сказал он. — В последнее время мне пришлось много о чем подумать, но это не извиняет мою забывчивость.
— Да, конечно. Я должна обдумать, как ты расплатишься за свою оплошность. Но сейчас я пришла сказать тебе, что одно из твоих самоперьев мигает.
— Что? Какое?