Обреченное королевство
Шрифт:
— Всегда готова к услугам, Ваше Величество.
— Простите меня за мои слова, — сказал король, — но арденты не очень хотят ваших услуг. Я понял, что это очень щепетильная тема. Возможно, я не должен упоминать об этом, но…
— Чувствуйте себя свободно, Ваше Величество, — сказала Джаснах и съела маленькую зеленую лирну. — Я не стыжусь своего выбора.
— Тогда вы простите любопытство старика?
— Я всегда прощаю любопытство, — сказала Джаснах. — Я считаю его одной из самых
— Тогда где вы нашли его? — спросил Таравангиан, кивая на Преобразователь, который Джаснах закрывала черной перчаткой. — И как вам удалось уберечь его от девотариев?
— Кое-кто нашел бы ваши вопросы опасными, Ваше Величество.
— Приветствуя вас здесь, я уже приобрел несколько новых врагов.
— Вас простят, — сказала Джаснах. — Независимо от девотария, который вы выбрали.
— Простят? Меня? — Старик, казалось, развеселился, но на мгновение ей показалось, что в его выражении мелькнуло глубокое сожаление. — Вряд ли. Но это кое-что другое. Совсем другое. Пожалуйста. Я настаиваю на своем вопросе.
— А я настаиваю на том, чтобы не отвечать, Ваше Величество. Мне очень жаль. Я прощаю ваше любопытство, но не вознагражу его. Это моя тайна.
— Конечно, конечно. — Король откинулся на спинку стула, выглядя очень смущенным. — Сейчас вы полагаете, что я устроил этот ленч только для того, чтобы узнать о фабриале.
— А есть и другая цель?
— Видите ли, я слышал, что у вашей подопечной совершенно невероятный художественный талант. Я подумал, что, может быть… — Он улыбнулся Шаллан.
— Конечно, Ваше Величество, — сказала Шаллан. — Я буду счастлива нарисовать ваш портрет.
Он буквально просиял, когда она встала, оставив наполовину полную тарелку, и быстро собрала принадлежности для рисования. Шаллан посмотрела на Джаснах, но та сидела с непроницаемым лицом.
— Вы бы хотели простой портрет на белом фоне? — спросила Шаллан. — Или предпочитаете более широкий вид, включая окрестности?
— Возможно, — многозначительно сказала Джаснах, — ты подождешь, пока Его Величество не закончит есть?
Шаллан покраснела, выругав себя за чрезмерный энтузиазм.
— Конечно.
— Нет-нет, — сказал король. — Я уже поел. И я бы хотел более широкий портрет, дитя. Как ты хочешь, чтобы я сел? — Он откинулся на спинку стула и стал позировать, улыбаясь, как добрый дедушка.
Шаллан прищурилась, фиксируя образ в памяти.
— Великолепно, Ваше Величество. Вы можете вернуться к еде.
— И тебе не нужно, чтобы я неподвижно сидел? Я уже позировал несколько раз.
— Нет, не нужно, — уверила его Шаллан, садясь.
— Очень хорошо, — сказал он, поворачиваясь к столу. — Я извиняюсь, что заставил тебя выбрать меня предметом своего
— Глупости, — сказала Шаллан. — У вас именно такое лицо, которое надо художнику.
— Неужели?
— Да, у вас … — Она оборвала себя. Она едва не отпустила очередную остроту.
Да, у вас настолько пергаментная кожа, что получится идеальное полотно.
— …такой выразительный нос и мудрый морщинистый лоб. Черный уголь подчеркнет их еще больше.
— О, хорошо. Действуй. Хотя я все равно не понимаю, как можно рисовать, если я не позирую.
— Ее Светлость Шаллан обладает уникальными талантами, — сказала Джаснах.
Шаллан начала рисовать.
— Еще бы! — сказал король. — Я видел рисунок, который она сделала для Вараса.
— Вараса? — спросила Джаснах.
— Помощник главы коллекций Паланиума, — сказал король. — Мой дальний родственник. Он говорит, что рисунок сделала ваша юная ученица. Как вы нашли ее?
— Неожиданно, — сказала Джаснах, — и нуждающейся в образовании.
Король вздернул голову.
— Я не могу похвастаться художественным талантом, — сказала Джаснах. — Это врожденное.
— А, благословение Всемогущего.
— Ну, вы можете сказать и так.
— А вы нет, я полагаю? — Таравангиан неловко хихикнул.
Шаллан быстро очертила форму головы. Король задвигался на стуле.
— Вам трудно, Джаснах? Болезненно, я хотел сказать?
— Атеизм не болезнь, Ваше Величество, — сухо сказала Джаснах. — Это не сыпь на ногах.
— Конечно, конечно. Но… разве не трудно жить, когда не во что верить?
Шаллан наклонилась вперед, продолжая рисовать, но слушая и разговор.
Ей казалось, что обучение у еретички будет более волнительным. Она и Кабзал — тот самый остроумный ардент, которого она встретила в первый же день в Харбранте, — несколько раз говорили о вере Джаснах. Однако в присутствии самой Джаснах вопрос не поднимался почти никогда. А если такое происходило, Джаснах немедленно меняла тему разговора.
Сегодня, однако, она этого не сделала. Возможно, почувствовала искренность в вопросе короля.
— Я бы не сказала, что ни во что не верю, Ваше Величество. На самом деле я верю очень многим и очень во многое. Моему брату и дяде, моим собственным способностям. Верю в то, чему научили меня родители.
— Но понятие о том, что правда, что ложь… Вы выбросили его.
— Я не принимаю учения девотариев, но это вовсе не означает, что я выкинула веру в правду и ложь.
— Только Всемогущийопределяет, что правда, а что нет!