Обреченное королевство
Шрифт:
Шаллан прижала запачканные углем пальцы к груди и уставилась на свое творение. Один из дюжины рисунков, которые она сделала за последние несколько дней. Один человек превратился в пламя, другой в кристалл, двое стали дымом. Только одного из этих двоих она могла нарисовать полностью; она глядела вдоль переулка, на восток. На ее рисунке от четвертого человека осталось только облачко дыма и одежда, лежащая на земле.
Она чувствовала себя виноватой, что не смогла запечатлеть его смерть. И ужасно глупой, из-за чувства вины.
Умом Шаллан могла понять Джаснах. Да, она сознательно подвергла себя опасности, но это не снимает
Но Шаллан была там. Она видела, как умерли эти люди. Она видела ужас в их глазах и самапочувствовала ужас. Был ли другой путь?
Убить или быть убитым. Философия Сильного. И она оправдывала Джаснах.
Действие — не зло. Намерение — зло. И Джаснах хотела остановить этих людей, не дать им вредить другим. Философия Цели. Она восхваляла Джаснах.
Мораль существует отдельно от идеалов человека. Она парит где-то высоко, и смертные приближаются к ней, хотя и никогда не могут полностью достичь. Философия Идеалов. Она утверждает, что уничтожение зла в высшей степени морально, поэтому, уничтожив злого человека, Джаснах полностью права.
Цель должна быть уравновешена средствами. Если цель достойна, тогда и шаги к ней достойны, даже если некоторые из них — сами по себе — предосудительны. Философия Стремления. И она, более чем любая другая, называла действия Джаснах этичными.
Шаллан взяла лист и присоединила его к другим, раскиданным по кровати. Пальцы опять задвигались, схватили угольный карандаш и начали новый рисунок на белом листе бумаге, прикрепленном к столу и неспособном убежать.
Собственное воровство беспокоило ее не меньше убийства. Ирония, но требование Джаснах изучить философию морали заставило Шаллан обдумать собственные ужасные действия. Она приехала в Харбрант для того, чтобы украсть фабриал и использовать его для спасения дома Давар от огромных долгов и гибели. И, тем не менее, она украла его только потому, что разозлилась на Джаснах.
Если намерения более важны, чем действия, она обязана осудить себя. Возможно, Философия Стремления — утверждавшая приоритет цели над шагами, ведущими к ней, — примирила бы ее с тем, что она сделала, но именно эта философия казалась ей самой предосудительной. Шаллан сердцем осуждала Джаснах, но ведь именно она предала эту женщину, которая приняла ее и доверилась ей. А сейчас еще собирается впасть в ересь, используя Преобразователь, хотя она не ардент.
Преобразователь лежал в потайном отделе сундука Шаллан. Три дня, и Джаснах еще ничего не сказала об исчезновении. Каждый день она молча надевала фальшивый фабриал. В ее поведении ничего не изменилось. Быть может, она не пыталась Преобразовывать. Да поможет Всемогущий, чтобы она больше не выходила наружу и не ставила себя в опасное положение, надеясь при помощи фабриала убить людей, которые нападут на нее.
Конечно, был и другой аспект в этом вечере, о котором Шаллан должна подумать. Она носит скрытое оружие, которым не пользуется. Тогда она настолько растерялась, что даже и не подумала достать его. Но она же не привыкла к…
Шаллан застыла, в первый раз осознав, что рисует не еще одну сцену в переулке, а богато обставленную комнату с толстым красивым
И мертвого мужчину в пышной одежде, лежавшего на полу лицом вниз, в луже крови. Она подпрыгнула, отбросила карандаш, потом смяла рисунок. Содрогнувшись, отошла от стола и села на кровать среди рисунков. Бросив скомканную бумагу на пол, она обхватила руками голову, чувствуя под пальцами холодный пот.
Что-то не так с ней и с рисунками.
Она должна выйти. Убежать от смерти, философии и вопросов. Она встала и торопливо вошла в главную комнату апартаментов Джаснах. Принцессы не было, она занималась исследованиями, как обычно. Сегодня она не потребовала, чтобы Шаллан пришла в Вуаль. Быть может, потому что понимала — ее подопечной нужно время, чтобы подумать одной? Или потому что подозревала Шаллан в краже Преобразователя и больше не доверяла ей?
Шаллан быстро пересекла комнату, очень скромно обставленную. Рывком открыла дверь в коридор и чуть не врезалась в женщину-мажордома, которая как раз собиралась постучать.
Женщина вздрогнула, а Шаллан невольно вскрикнула.
— Ваша Светлость, — сказала женщина, кланяясь. — Прошу меня извинить. Но ваше самоперо мигает.
Она держала в руках перо, к которому был прикреплен маленький мигающий рубин.
Шаллан глубоко вздохнула и выдохнула, успокаивая сердце.
— Благодарю тебя, — сказала она. Как и Джаснах, она оставляла самоперо на попечение слугам, потому что часто выходила из комнаты и могла пропустить вызов.
Ей очень хотелось не трогать перо и пойти дальше. Но надо было поговорить с братьями, особенно с Нан Балатом, которого не было, когда она последние несколько раз связывалась с домом.
Она взяла перо и закрыла дверь. Не осмеливаясь вернуться в комнату, где все рисунки обвиняли ее, она уселась за стол для самоперьев в главной комнате и повернула рубин.
Шаллан, написало перо.
Тебе удобно?
Это была кодовая фраза, означавшая, что с другой стороны находится Нан Балат — или по меньшей мере его невеста.
Спина болит, и запястья чешутся,ответила она второй половиной кода.
Прости, что пропустил другие сеансы связи, послал Нан Балат. Я должен был присутствовать на празднике от имени отца. Там был Сур Камар, и я не мог его пропустить, хотя пришлось ехать целый день в каждую сторону.
Все в порядке, написала Шаллан. Потом глубоко вздохнула. Он у меня. Она повернула гемму.
Долгое мгновение перо молчало. Потом торопливо написало. Слава Герольдам. О, Шаллан. Ты молодчина. Значит, ты уже на пути к нам, да? Как ты используешь перо в океане? Или ты в порту?
Я еще не уехала, написала Шаллан.
Что? Почему?
Не хочу вызывать подозрения, написала она. Подумай как следует, Нан Балат. Если Джаснах попробует использовать его и обнаружит, что он сломан, она не должна меня заподозрить. Все изменится, если я внезапно уеду.