Обреченные души и сангрия
Шрифт:
Мы смотрели друг на друга, его глаза горели, он жаждал большего.
Я сжала кусок мыла. Он продолжил сжимать мои бедра, а я намылила ладони и прижала к его груди.
Он склонился. Я провела ладонями по его плечам, втирала мыло в его кожу, а он целовал меня, медленно, жарко и жадно. Я намылила его руки, лаская каждую мышцу, и когда я прижалась ближе, чтобы провести ладонями по его спине, его пальцы сжались.
Он прижал мои бедра к себе, а потом направил их от себя. Туда-сюда, туда-сюда, он терся об меня между моих бедер. Медленно,
Поцелуи с заигрывающими языками. Медленные движения бедер. Сладкая пытка на грани агонии. Мы двигались вместе, не разрывая поцелуя, прижимаясь друг к другу, и горячая вода лилась на нас, смывая страхи и стресс, неуверенность и сомнения, боль и борьбу, которую мы пережили, чтобы добраться сюда.
А потом, когда наслаждение усилилось, и наши рты стали двигаться быстрее, он поднял меня с плитки пола. Мои плечи прижались к холодной стене кабинки, он прислонил меня туда и медленно опустил снова, в этот раз он проник между моих бедер, проник в меня.
Все мое тело трепетало, мышцы сжались, я охнула, жаркое наслаждение охватило каждый нерв. Я обвила его бедра ногами.
— Тори, — пророкотал он. Его руки напряглись, он прижал меня к стене кабинки, ладони сжали мою попу, пальцы давили на мою кожу. Его мышцы проступили, бедра стали двигаться.
Его сила поддерживала меня, и я могла только сжимать его — и это было пыткой, было наслаждением и агонией, всем, о чем я мечтала, и больше, чем я представляла. Там, где я бы спешила в пылу похоти, он двигался медленно, уверенно и с силой. Он был таким сильным. Каждый толчок кружил мне голову, и я держалась за него, наслаждение росло в приятном темпе.
Все выше. И выше. Его рот опустился по моему горлу, я тяжело дышала и стонала. Мои ноги дрожали. Я не могла дальше терпеть.
— Эзра, — выдохнула я.
Его пальцы впились в мою попу, и он стал двигаться быстрее. Сильнее. Я сжала его волосы, и наши рты соединились, дыхание вылетало, груди вздымались. Я поднималась и опускалась, теряла контроль, всю меня поглощало ощущение его внутри меня.
Стон вырвался из его горла, и он вонзился в меня. Наслаждение поднялось во мне волной, из центра и по всему телу. Я дрожала, задыхалась, стонала, не знала, какой именно звук издавала, потому что не могла думать, тонула в волнах наслаждения.
Наконец, волны смягчились до трепета и тепла. Эзра прильнул ко мне, отчасти поддерживал, отчасти прижимал к стене, переводя дыхание, его лицо придалось к моей шее.
Я провела пальцами по его промокшим волосам. Мои ладони дрожали.
— Ого, — почти беззвучно произнесла я.
Он, наверное, услышал, даже поверх шума воды в душе, потому что его плечи задрожали от тихого смеха. Он выпрямился, и я опустила ноги на пол. Я не могла устоять сама, обвила руками его шею. Он притянул меня за собой под горячую струю воды.
Я убрала кудрявую прядь с его лба.
— Эзра.
Всего на миг, краткий
— Я люблю тебя, — прошептала я.
Его пальцы обвели мою челюсть. Я склонилась, он мягко прижался губами к моим.
— И я тебя люблю, — прошептал он в мои губы. — И я хочу любить тебя всю мою, надеюсь, долгую жизнь, если ты этого хочешь.
Трепет охватил меня. Я обычно не строила планы на будущее. Я не знала обычно, что хотела сделать на следующей неделе, не то что в следующем году. Мои цели когда-то состояли из «не лишиться работы», а потом — «не умереть». Почти всю жизнь я не знала, чего хотела.
Закрыв глаза, я поцеловала его, пальцы запутались в его волосах.
— Да, — выдохнула я. — Этого я и хочу.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Эзра надел чистые джинсы поверх серых боксеров, когда он застыл с внезапным огорчением на лице.
Я замерла, надевая майку.
— Что такое?
— Тори, я даже не подумал о защите.
Я расслабилась и поправила майку.
— Все хорошо. У меня ВМС, — я с изумлением приподняла бровь. — И ты воздерживался… восемь лет, да? Ты чистый, да?
Он открыл рот, потом закрыл его.
— Да, но я все равно должен был у тебя спросить. Прости.
Тепло дрожало во мне, и я пересекла расстояние между нами. Я поднялась на носочки и прижалась к его губам своими.
Я хотела быстро поцеловать его, чтобы приободрить, но стоило моим губам лечь на его, угли, которые немного остыли, вспыхнули огнем. Я прижалась к нему, водила ладонями по его груди и прессу, по его расстегнутым джинсам. Его дыхание дрогнуло, пока я ласкала его сквозь тонкую ткань.
Его язык играл с моим, одна ладонь нашла мою грудь, ласкала в ответ, а потом он отодвинулся, вздохнув.
— Если мы задержимся сильнее, кто-нибудь придет за нами.
— Наверное, Аарон, — пробормотала я. Он вполне мог помешать нам. Хотя это не было бы его виной, но девушке можно было позлиться.
Эзра закончил одеваться, и я подавила вздох, когда его темно-синяя рубашка с длинными рукавами скрыла его прекрасные мышцы. Я могла теперь гладить его мышцы пресса до сотого дня рождения, не уставая от этого.
Теплый влажный воздух вырвался из душевой, когда я открыла дверь. Эзра вышел за мной, ожидая, пока я села на скамью, чтобы надеть носки и обувь. Я надела и свитер, нуждалась в тепле.
Я замерла для еще одного поцелуя, а потом пошла к лестнице. Шум голосов звучал с первого этажа, пока мы спешили по лестнице и за дверь.
Паб был полон людей, и в толпе я словно попала в море напряжение. Расслабляющий эффект принятия душа — первого и второго, чудесного — испарился в этой тревоге. Я на несколько минут забыла, что мы были заперты в гильдии, потому что охотники за наградами поймают нас, стоит нам выйти.