Обреченные души и сангрия

Мари Аннетт

Закончив оценку здоровья, я жадно упивалась видом его джинсов, облепивших его бедра, черный пояс боксеров выглядывал, а потом я вернула взгляд на его лицо. Его бледный глаз не пострадал еще сильнее, шрам, который тянулся ото лба по щеке, почти не изменился.

Он склонил голову, приглашая меня в душевую.

Я изумленно приподняла бровь, опустила вещи на ближайшую скамью и прошла босиком по плитке. Комната была такой же, как женские душевые: ряд рукомойников напротив стены шкафчиков, посередине — скамья. С другой стороны

было несколько кабинок, скрытых плотными шторами.

Одна из штор была сдвинута, и пар вылетал оттуда, кабинка нагревалась для Эзры.

Он поспешил к рукомойнику, сплюнул пасту. Я терпеливо ждала — я могла ждать всю ночь, пока видела его восхитительные мускулистые руки.

— Прости, — сказал он, ополоснув рот. — Мне нужна помощь, и ты тут.

Я приподняла бровь.

— Какая помощь?

— Я не могу дотянуться и смыть это, — он показал мне спину. Серебряные линии с рунами тянулись по его спине, почти весь массив уже был стерт.

Ах, работа Элизабетты и Майлса.

— Конечно. Есть тряпка?

— Уже висит в душе. Секунду.

Он пошел в кабинку, и я последовала за ним. Там он потянулся сквозь брызги воды, попадающей на его руку, и схватил белую тряпку с полочки под вентилями воды, где ждали его мыло и шампунь. Он подержал ее под водой, а потом отдал мне.

Я прикусила губу, когда он развернулся. Прижав ткань к его спине, я медленно и тщательно оттирала линии. Очень медленно. Я наслаждалась? О, конечно.

Воспоминание мелькнуло в голове — я стояла в душе с Заком, смывала кровь дракона с его спины. Я не могла дышать от его вида, но это нельзя было сравнить с тем, как колотилось мое сердце в груди сейчас, от каждого удара я содрогалась.

Я хотела отбросить тряпку и прижать к нему ладони. Я хотела обвить его руками и не отпускать. Я хотела…

Я поняла, что рука остановилась, и опустила тряпку.

— Все хорошо.

Он повернулся ко мне.

— Спасибо.

— Мм, — я коснулась одного из его шрамов на бедре. — Как ты себя чувствуешь?

— Намного лучше, — он смотрел на мою ладонь, пока я вела ею по его шраму к груди, а потом вытянул руки, показывая шрамы светлее на его бронзовой коже. — Много, да?

— Ты хотя бы целый, — я посмотрела в его разноцветные глаза. — Так ты теперь хорошо себя чувствуешь?

— Да?

— Здоровый и крепкий снова?

— Более-менее.

— И ты не упадешь?

— Нет.

— Хорошо, — я бросила тряпку в душ, не переживая из-за того, куда она упала, а потом прижала пальцы к его шее сзади, опустила его голову и поцеловала его.

Его губы прижались к моим, ладонь легла на мои мокрые волосы. Я прижалась к нему, и он отпрянул и врезался в стену.

— Мне нужно помыться, — сказал он, голос гудел так, как мне нравилось. — Ты чистая, а я…

Я вернула его рот к своему, поцеловала его снова, ощущая мятный вкус его пасты.

— Тогда иди в

душ, — выдохнула я в его губы. — Я тебя не останавливаю.

Он помедлил, и я открыла губы возле его в приглашении. Его язык скользнул в мой рот, и я тихо застонала, пальцы скользили по его плечам.

Вода била по полу в двух футах от нас, пар окружал нас. Я спустила ладони по его груди, по его напряженным мышцам пресса, нашла пояс его джинсов.

Дыхание вырвалось из его носа, когда я расстегнула пуговицу. Расстегнула ширинку, направила джинсы вниз. Они соскользнули, и он подвинулся и вышел из них.

Он остался в одних боксерах, притянул меня к себе и снова поцеловал. Обвив руками его шею, я прижалась бедрами к его, наши тела разделяла пара тонких слоев хлопка.

Он заурчал без слов, одна ладонь скользнула под мою майку на спине. Другая его ладонь поднялась по моему боку и легла на грудь. Его большой палец гладил меня сквозь тонкую ткань майки и спортивного лифчика, и я выгнулась, желая большего. Куда большего.

Я оторвалась от него, схватила свою майку и сняла через голову. Я все еще снимала ее с рук, когда он притянул меня к себе. Его рот накрыл мой, его горячие ладони двигались по моим бокам, по моим грудям, а потом бедрам.

Я спустила свои штаны по ногам, а потом отбросила их и майку на скамейку. А потом и лифчик с трусиками.

Эзра голодно смотрел на каждое мое движение. Его ладони были на мне раньше, чем я убрала нижнее белье на скамейку. Он целовал меня, голодно и коротко, а потом его рот лег на нежное место под моей челюстью.

Я потянулась между нашими телами. Его дыхание дрогнуло, когда я запустила пальцы под резинку его боксеров. Я взяла его обеими руками, гладила и ласкала, пока он тяжело дышал.

А потом сдвинула боксеры. Последняя часть ткани между нами пропала, он поднял меня над полом. Мои голые ноги обвили его пояс, он ступил под брызги душа.

Я охнула, когда горячая вода ударила по нам. Она стекала по нашим голым телам, но ее жар не мог сравниться с раскаленной лавой во мне.

Я сжимала Эзру. Целовала его. Касалась его. Мои ладони скользили по каждой его мышце, каждому шраму, каждому дюйму прекрасной бронзовой кожи. Его ладони были заняты, он поддерживал с легкостью мой вес, но его рот был занят, целовал мою шею, его зубы задевали мои ключицы.

Он подвинул меня выше, одна ладонь прижалась к моей спине, а потом его рот стал тщательно исследовать мои груди. Губы и язык. Он пробовал и посасывал. Я выгнулась в его руках, дрожала, едва дышала, ладони были в его волосах, ноги крепко сжали его пояс.

Я не могла уже терпеть, была в миге от того, чтобы взорваться на миллион кусочков, но разжала ноги и соскользнула с него.

Его твердая длина была между моих бедер, и я со стоном потерлась об него. Он сжал мои бедра и остановил мое движение, тяжело дыша.