Обреченные эволюцией, Или новые приключения мусоров
Шрифт:
Стараясь хотя бы немного отвлечься от муштры, Николай Александрович думал о невесть куда сгинувших оперативниках.
Промаршировав час, он готов был бы расцеловать от радости Плахова с Роговым, сумей они немедленно найти и запустить тот злополучный шкаф-контейнер. После второго часа Мухомор смирился даже с идеей, что напишет по возвращении рапорт о присвоении им внеочередных званий и снимет прошлые взыскания. На третьем часу маршепения начальник РУВД, подобно одному известному джинну из бутылки, решил, что, если выживет, конечно, обязательно поймает обоих негодяев, лично отнимет
“Да– да, именно туда, причем непременно в городскую, а не в районную! И пусть на меня потом кто-нибудь только посмеет посмотреть плохо!…”
– На месте… Стой! Раз-два… Вольна-а!… Разойдись!…
При последней команде маршировавший подле Николая Александровича толстячок с гитарой без сил упал прямо на свой многострадальный инструмент. Участливо склонившемуся над ним Мухомору он лишь слабо прошептал:
– Когда мы поворачивали налево, я готов был рыдать от счастья, так как вы очередной раз не сбились с ноги…
Сам начальник РУВД после окончания строевых занятий тоже был не в лучшей форме и непроизвольно хватался за сердце…
На следующее утро между стоящими напротив изгаженного здания двумя старыми автобусами “Икарус”, внутрь которых временно переселились службы РУВД, метался корреспондент свежеиспеченного журнала “Крыминальный отделъ” и хватал проходящих милиционеров за рукава бушлатов и шинелей.
– Это теракт? – ныл прыщавый писака. – Ну скажите, это теракт?
– Разбираемся, – важно бросил Чердынцев, проводящий развод нарядов ГШС.
В здании РУВД работали согнанные со всего района сантехники и немногочисленный отряд МЧС, проводивший дегазацию помещений.
Корреспондент сунул нос в один из автобусов, но был грубо послан невыспавшимся Дукалисом и ушел греться в припаркованные неподалеку синие “Жигули”.
Рядом с Анатолием сидел Ларин и курил, вполуха слушая наставления Соловца по методике работы с делом пропавшего писателя. У начальника ОУРа совершенно вылетело из головы, как он лично, правда по указанию подполковника Петренко, принимал меры по трансформации заявления генерального директора “Фагота” в ничто и проводил по телефону воспитательную работу с самим Трубецким, его адвокатом и начальником охраны издательства.
На заднем сиденье “Икаруса” спал Казанова, проведший ночь в бесплодных попытках закадрить какую-нибудь даму из отряда МЧС и нарвавшийся в результате на пудовый кулак старшего группы, когда полез под куртку к супруге командира отряда…
К автобусам, поддерживая друг друга, подбрели бледные и шатающиеся Волков с Чуковым.
– Ого! – сказал Чердынцев. – Явились, голубки!
– И что здесь случилось? – тихо осведомился инспектор по делам несовершеннолетних, смотря на мир сквозь щелочки припухших глаз.
– Террористы, – свистящим шепотом поведал начальник дежурной части, которому очень понравилась мысль корреспондента “Крыминального отдела”.
– А-а-а, – выдохнул дознаватель Чуков, с трудом разлепив намазанные противовоспалительной помадой губы. – Сейчас
Парочка недообмороженных постояла и двинулась к дверям автобуса, откуда неслись рубленые фразы Соловца.
Из– за урны выскользнул хитрый журналист и сунул под нос Чердынцеву маленький диктофон. Это жертвы теракта?
– Нет, – майор ладонью отодвинул диктофон. – Это наши сотрудники, пострадавшие во время задержания особо опасных преступников…
– Каких?
– Это вам знать не положено, – гордо ответил начальник дежурной части и повернулся спиной к корреспонденту.
– Ну мне же надо о чем-то писать, – опять застенал собкор “Крыминального отдела”.
– Пишите что хотите, – отрезал Чердынцев, не поворачиваясь…
Этот ответ майора в дальнейшем привел к целой цепочке происшествий, хоть и не связанных напрямую с героями нашего повествования, но тем не менее оказавших значительное влияние на судьбу начальника РУВД подполковника Петренко.
Корреспондент, обиженный нежеланием ментов сотрудничать с прессой, накропал гнусную и насквозь лживую статейку на первую полосу журнала, в которой представил дружный коллектив РУВД как шайку тупиц, алкоголиков и взяточников. И, за неимением реальных историй, придумал свои, не имеющие никакого касательства к подчиненным Петренко, а похожие на случаи, происходившие с операми в соседнем районе, и немного изменил фамилии героев передовицы.
Пухлощекий главный редактор “Крыминального отдела” Вадик Менделеев, более известный в журналистских кругах под псевдонимом “Дед Онаний”, данный ему за излишнюю активность в выпуске множества почти порнографических изданий, с гиканьем статью одобрил и поставил ее не только в профильный журнал, но и – в немного измененном виде – в три свои газетки с многообещающими названиями “Sex-Navigator”, “Sex-Explorer” и “Sex-Commander”. Изменения в материале коснулись в основном сексуальной ориентации сотрудников РУВД. Так, например, подполковник Петренко был изображен в роли старого гомосексуалиста, растлевающего подчиненных, а майор Чердынцев – как заядлый эксгибиционист.
Первыми стали бить Менделеева менты из соседнего с петренковским РУВД, возмущенные намеками на “голубизну” своего начальника.
Затем к ним присоединились сотрудники Управления собственной безопасности ГУВД, которым высочайшим распоряжением начальника Главка был спущен материал для проверки. “Деда Онания” трижды вызывали по известному адресу и все три раза увозили из здания УСБ на машине “скорой помощи”.
Автор статьи, видя такие расклады, затихарился, переехал к любовнице и три месяца не казал носа за пределы ее квартиры.
Похудевший на двадцать килограммов Вадик долго не мог понять, за что его организованно дубасят как районные оперуполномоченные, так и дознаватели УСБ. Ибо, по укоренившейся ментовской привычке, главному редактору не объясняли суть дела, а требовали рассказать абстрактную “правду” и тут же дуплили, как только он открывал рот, чтобы задать встречный вопрос.
Наконец по прошествии сорока пяти суток “Деду Онанию” по секрету сообщили, что его проблемы связаны с пресловутым материалом о залитом фекалиями РУВД.