Обреченные на победу
Шрифт:
– А при проведении этой процедуры бывают неудачи?
– Я ждал этого вопроса, – вздохнул доктор Расселл. – Ответ: да. В отдельных случаях что-то может пойти не так, как надо. Однако такое случается чрезвычайно редко. Я занимаюсь этим уже двадцать лет, совершил тысячи перемещений и потерял рабочий объект лишь однажды. У женщины прямо в процессе передачи случилось обширное кровоизлияние в мозг. Параметры мозговой деятельности стали хаотическими, и сознание не переместилось. Во всех остальных случаях всё прошло успешно.
– Значит,
– Интересное истолкование. Впрочем, да, вы совершенно правы.
– А как вы узнаете, что сознание переместилось?
– Мы узнаем через вот это, – доктор Расселл ткнул в свою ЭЗК, – и ещё потому, что вы нам об этом скажете. Поверьте, когда всё произойдёт, вы будете знать об этом наверняка.
– Но откуда вы это знаете? Или вы тоже когда-нибудь перемещались сами?
Он улыбнулся.
– Вообще-то да. Даже дважды.
– Но вы не зелёный.
– Это уже второе перемещение. Вовсе не обязательно оставаться зелёным навсегда, – задумчиво произнёс он, затем немного удивлённо заморгал и снова взглянул на свою ЭЗК. – Боюсь, мистер Перри, что нам придётся прекратить беседу, поскольку помимо вас у меня на очереди ещё довольно много народу. Ну, что, вы готовы начать?
– Чёрт возьми, конечно не готов! Мне так страшно, что я боюсь, как бы не навалить в штаны.
– Тогда позвольте мне поставить вопрос по-другому. Вы готовы покончить с этим?
– Видит бог, да.
– В таком случае за дело.
Доктор Расселл ткнул пальцем в кнопку своей ЭЗК.
Саркофаг, в котором я лежал, чуть заметно вздрогнул, как будто в нём включился какой-то механизм. Я скосил глаза на врача.
– Усилитель, – пояснил он. – Эта часть работы займёт примерно минуту.
Я невнятно хмыкнул, давая понять, что услышал, и взглянул на нового меня. Он лежал в своей коробке неподвижный, словно восковая статуэтка, которую кто-то во время отливки случайно окрасил зелёным, пролив краску в форму. Он походил на меня, каким я был много-много лет назад, – нет, намного лучше, чем я был тогда. Я был далеко не самым спортивным парнем в своём квартале. А этот «я» был мускулистым, как чемпион по плаванию. И на голове у него красовалась роскошная шапка волос.
Я не мог даже вообразить, каково будет находиться в этом теле.
– Максимум разрешения, – сказал доктор Расселл, обращаясь, по-видимому, к самому себе. – Связь установлена.
Его ЭЗК громко пискнула.
Я ощутил лёгкий толчок, а затем внезапно почувствовал себя так, будто в моём мозгу оказалась просторная пустая комната, по которой гуляет эхо.
– Ого! – невольно воскликнул я.
– Слышите эхо? – спросил доктор Расселл. Я кивнул.
– Это компьютерный банк, – пояснил он. – Ваше сознание воспринимает крохотный временной зазор между «здесь» и «там». Все в полном порядке, не волнуйтесь. Так открывается связь между новым телом и компьютерным банком.
ЭЗК
На другом конце комнаты новый я открыл глаза.
– Готово, – буднично сообщил доктор Расселл.
– У него же кошачьи глаза! – удивился я.
– У вас кошачьи глаза, – поправил меня доктор Расселл. – Обе связи устойчивы, без шумов. Сейчас я начну перемещение. Приготовьтесь почувствовать некоторую дезориентацию.
ЭЗК опять запищала… … И я полетел ааааааааааааай вниз (и при этом чувствовал себя так, будто меня – совершенно безболезненно – продавливали сквозь мелкое сито).
И все воспоминания, которые у меня когда-либо имелись, били меня по лицу, как кирпичи, вылетающие из огромной рушащейся стены.
Одна ясная вспышка – я стою в алтаре, глядя, как Кэти идёт по проходу. Вот она слегка запнулась, наступив кончиком туфли на край подола своего длинного платья, тут же изящно выправилась, улыбнулась, как будто хотела сказать мне: «Ну уж это-то меня не остановит».
Ещё одно появление Кэти: «Чёрт побери, куда же я подевала ваниль?» Миска с тестом загремела, грохнувшись на пол в кухне (будь оно проклято, Кэти).
И затем я снова оказался собой и увидел кабинет доктора Расселла. У меня кружилась голова: я видел перед собой лицо Расселла и одновременно его затылок.
«Ничего себе, фокусы!» – подумал я, потому что это больше всего походило на кадр из стереофильма.
А потом меня огорошила мысль: я же нахожусь в двух местах в одно и то же время.
Я улыбнулся и увидел, как старый и новый я улыбнулись одновременно.
– Я не подчиняюсь законам физики, – сообщил я доктору Расселлу сразу двумя ртами.
А он ответил:
– Вы перешли.
Нажатие кнопки на его проклятой ЭЗК.
И снова остался только один «я».
Другой «я». Я мог это сказать совершенно точно, потому что больше не разглядывал нового меня, а видел себя старого.
А он смотрел на меня с таким видом, словно знал, что только что случилось нечто немыслимо странное.
Я прочёл в его взгляде: «Я больше не нужен».
Он закрыл глаза.
– Мистер Перри, – позвал доктор Расселл уже второй раз, а затем легонько хлопнул меня по щеке.
– Да, – сказал я. – Я вас слышу. Извините.
– Как ваше полное имя, мистер Перри? Я на секунду задумался. Затем сказал:
– Джон Николас Перри.
– Какого числа вы родились?
– Десятого июня.
– Как звали вашу учительницу во втором классе? Я недоуменно посмотрел в глаза врача.
– Боже правый! Помилуйте, дружище. Я не смог бы вспомнить этого, даже когда был в моём старом теле.
Доктор Расселл улыбнулся.
– Добро пожаловать в новую жизнь, мистер Перри. Вы входите туда с развевающимися знамёнами. – Он отворил и распахнул дверцу моего саркофага. – Прошу вас, выходите.