Обреченные
Шрифт:
— Ты все узнаешь, — произнес Леха. — Узнаешь скоро.
Городские руины остались позади, дорога стала ровнее. Куда бы ни смотрела Анна, всюду виднелись мусорные холмы.
— Здесь совсем ничего не растет, — отметила она. — Ни травинки.
— Земля отравлена, — отозвался Леха. — Слишком много всякой ядовитой дряни здесь скопилось: и на поверхности, и в глубине. Нет ни солнца, ни воды, ни чистого воздуха. Природа давно умерла, как и города. В живых остались только мы и крысы.
— А там что?
Анна указала на столбы дыма, поднимавшиеся ввысь и растекавшиеся пеленой по небу над горизонтом.
— Завод какой-то корпорации, — пояснил Леха. — Один из многих.
— Завод? —
— Что-то добывают или перерабатывают. Или и то, и другое. Точно никто не знает. Такие места охраняют боевые дроны, туда и близко не сунешься, сразу изрешетят. По слухам, живых людей там нет, все производство роботизировано, добытые ресурсы поставляют в мегаполисы. Может, так и есть, спросить не у кого, о таких подробностях знают только чиновники корпораций. Одно могу сказать точно, именно эти заводы и отравляют воздух. Да и воду тоже. Помнишь, ты говорила, что попала под дождь? Это из-за таких выбросов вода в атмосфере превращается в кислоту. Концентрация не смертельна, но ощущения неприятные, мы стараемся в дождливую погоду не оказываться под открытым небом. Но и без дождей лучше держаться подальше от этих заводов — можно задохнуться.
— Здесь везде лучше пореже дышать, — сказала Анна.
— Да, — согласился Леха. — В мегаполисах воздух очищают специальные установки, а здесь дышим тем, что есть.
— Ты очень много знаешь о том, как устроена жизнь в мегаполисах, — заметила Анна. — Откуда? Кем ты был?
— Гвардейцем, — просто ответил Леха.
Заметив, как переменилась в лице спутница, он расхохотался.
— Не ожидала?
— Нет, — честно призналась Анна. — Почему ты сбежал?
— Не хотел стать кормом для таких работяг, как ты, — с ухмылкой ответил Леха.
— Что это значит? — не поняла Анна.
— Наверное, тебе будет неприятно это узнать, но корпорации из всего извлекают пользу. Для настоящих жителей мегаполисов, таких, как тот Генрих и его семейка, и прочих хозяев жизни, пищу выращивают на специальных экофермах там же, под куполом. Гвардейцы питаются чуть похуже, но тоже вполне сносно. А вот таким, как ты, скармливают всякие отходы, в том числе и останки утилизированных. Помнишь ту желеобразную хрень? При помощи химикатов придают этой дряни различный вкус, но в основе то, что остается от приговоренных к утилизации после того, как из них выпотрошат все пригодные здоровые органы, да еще добавки из объедков со столов хозяев. Все это перемалывается на комбинатах, формируется в брикеты и скармливается вам. Ну, вернее, уже им, ты-то теперь с другой стороны. Если бы не взбунтовалась и не сбежала, вполне могла бы слопать на ужин то, что осталось от твоего сына.
Взглянув на посеревшее лицо Анны, Леха добавил:
— Я говорил, информация неприятная.
— Но молчать ты все равно не стал, — с оттенком осуждения произнесла Анна.
— Ты сильная, выдержишь и не такое, — заверил ее Леха. — А если не выдержишь, незачем и барахтаться дальше, тут либо выживешь, либо нет.
Казалось, уже не осталось ничего, что могло бы поразить Анну, столько всего узнала она за последнее время о том иллюзорном мире, в котором пребывала всю жизнь, который был придуман специально для нее и ей подобных. Жизнь реальная приподнимала завесу над все более зловещими и жуткими тайнами. Если бы сейчас Анна не была настолько эмоционально вымотана и опустошена, наверное, впала бы в истерику. Хотя, может, и прав Леха, она гораздо сильнее, чем всегда сама о себе думала. Иначе как можно, узнав всю правду о собственном существовании, не сойти с ума?
— За что они так с нами? —
Вопрос был адресован скорее в пустоту, но Леха ответил:
— Просто потому, что могут. Так устроена жизнь.
— И так было всегда? — снова спросила Анна.
— А сама-то как думаешь? — вопросом отозвался Леха.
— Не знаю. Этот город… — Анна кивком указала назад, на покинутые руины. — Он был другой. Может быть, и люди там жили по-другому.
— Все может быть. Точного ответа у меня нет. И ни у кого нет.
Некоторое время они ехали молча. Можно было бы подумать, что Анна обдумывает все услышанное только что, на самом же деле в ее голове была абсолютная пустота, словно разум уже отказывался воспринимать новую информацию.
— Так почему же ты не мог остаться в мегаполисе? — наконец вернулась Анна к своему вопросу. — Чем ты провинился?
— Посмел иметь свое мнение, — усмехнулся Леха. — В отличие от вас, работяг, гвардейцы знают много о том, как на самом деле все устроено в городах корпораций. И не всем нравится правда. А хозяевам не нравится, когда кто-то не согласен с их порядком. В общем, пришлось дать деру, пока не загремел на утилизацию. Как раз отправляли пару дронов на расправу с крупной азиатской бандой, я и забрался в один из них.
— Разве они управляются не роботами? — удивилась Анна.
— Так и есть, — подтвердил Леха. — Но там есть и кабина для пилота. Уж не знаю, почему. Может, просто на всякий случай. А может, их когда-то пилотировали живые люди, а потом эти машины модернизировали под автоматическое управление.
— Если бы ты оставил тот дрон себе, наверное, стал бы самым сильным в округе, — предположила Анна.
Леха рассмеялся.
— Скорее, самым мертвым, — поправил он спутницу. — Ни одна корпорация не допустит, чтобы у кого-то из местных банд появилась военная техника. Да и не предусмотрено в дронах ручное управление, осталась только кабина. Кстати, удобств в этой кабине тоже никаких, даже кресла нет, все занято аппаратурой, мне пришлось свернуться в три погибели, чтоб туда втиснуться.
Вновь на некоторое время воцарилось молчание. Леха просто следил за дорогой, ни о чем не спрашивая, Анна обдумывала все услышанное. Вернее, только пыталась обдумать. Хаос в голове по-прежнему не желал упорядочиваться, одну мысль, даже не успевшую толком оформиться, тут же лихорадочно сменяла другая, за ней мгновенно появлялась третья, и так до бесконечности, порождая вереницу образов из жизни прошлой и настоящей, того, что было на самом деле, и того, что только казалось, чего хотелось, о чем мечталось, что пыталась себе представить. Нет, думать сейчас абсолютно невозможно. Может быть, когда-нибудь позже, даже завтра, но не сейчас. В настоящем ее мозг не способен осознать все и сразу.
Тем не менее, Анна продолжила расширять кругозор, задав очередной вопрос:
— Сколько людей в мегаполисах?
— Таких, как ты, относительно немного, — ответил Леха, усмехнувшись.
— А таких, как ты? Гвардейцев?
— Еще меньше. Мегаполисы для них, для членов корпораций, их семей. Работяги, это всего лишь мелкая обслуга для хозяев, а гвардейцы — охрана для обслуги. При необходимости тоже могут послужить хозяевам запчастями. Собственно, только для того, таким, как мы с тобой, и позволено жить в мегаполисах. Ну, ты сама уже это знаешь. Жизнь хозяев почти полностью обслуживают роботы, им нет нужды в большом количестве обслуги. Ну, разве что просто для собственного удовольствия, знать, что от их воли зависит чья-то жизнь. Над машиной не поглумишься, она ни хрена не чувствует, ее можно только сломать физически.