Обреченные
Шрифт:
— Слепы, но крайне жестоки, — уточнил он, протянул руку и погладил одну из прядок ее осветленных волос. — Какая же ты умница, что покрасилась. Это оберегало тебя, когда я не мог успеть к тебе вовремя.
— Умница? — в ужасе переспросила Люс. — Заря могла погибнуть только из-за того, что мне под руку попался флакон перекиси. Что в этом умного? Если бы… если бы я вчера перекрасилась в черный, по-твоему, изгои внезапно сумели бы меня выследить?
Дэниел резко помотал головой.
— Они вообще не должны были пробраться в школу.
— Кэм.
Что бы еще ему здесь делать?
Но Дэниел покачал головой.
— Кто бы это ни был, он об этом пожалеет.
Люс скрестила на груди руки. Ее лицо все еще горело от слез.
— Это означает, что я не смогу поехать домой на День благодарения? — предположила она и зажмурилась, пытаясь не представлять себе удрученных родительских лиц, — Можешь не отвечать.
— Пожалуйста, — искренне взмолился Дэниел. — Это еще совсем ненадолго.
Она кивнула.
— На срок перемирия.
— Что? — вскрикнул он, крепко стискивая ее плечи. — Откуда ты…
— Я знаю.
Люс надеялась, что он не почувствует зарождающейся в ее теле дрожи. А та лишь усиливалась, когда девочка пыталась держаться уверенней, чем была на самом деле.
— И знаю, что вскоре ты нарушишь равновесие между небесами и адом.
— Кто тебе это сказал?
Дэниел выгибал назад плечи, а это, как она уже знала, означало, что он пытается удержать расправляющиеся крылья.
— Я это вычислила. Тут много чего происходит, когда тебя нет поблизости.
В глазах Дэниела вспыхнула искорка зависти. Поначалу Люс даже сделалось приятно, что она может вызвать у него такие чувства, но ей не хотелось пробуждать в нем ревность. Особенно когда у него так много куда более важных дел.
— Прости, — попросила она. — Последнее, что тебе сейчас нужно, это чтобы я тебя отвлекала. То, что ты делаешь… звучит довольно-таки значительно.
На этом она остановилась, надеясь, что Дэниел сочтет возможным рассказать ей больше. Это был самый открытый, честный и зрелый разговор, какой у них, пожалуй, вообще состоялся.
Но тут, слишком быстро, на лицо Дэниела набежала тень; Люс даже не представляла, как это может ее напугать.
— Выбрось все это из головы. Ты даже понятия не имеешь о том, что тебе представляется хорошо известным.
Разочарование захлестнуло Люс с головой. Он по-прежнему обращается с ней как с ребенком. Шаг вперед, десять назад.
Она подобрала под себя ноги и встала на уступе.
— Я знаю одно, Дэниел, — заявила она, пристально глядя на него сверху вниз. — На твоем месте я бы не сомневалась. Если бы вся Вселенная ждала, на которую сторону склоню весы я, я бы выбрала добро.
Лиловые глаза Дэниела смотрели в пространство перед ним, в тенистую чащу леса.
— Ты бы выбрала добро, — повторил он.
В
Девочка устояла перед неожиданным порывом присесть обратно рядом с Дэниелом и извиниться. Вместо этого она отвернулась. Разве не очевидно, что ему следует выбрать добро? Кто бы на его месте поступил иначе?
Глава 14
ПЯТЬ ДНЕЙ
Кто-то их заложил.
Утром в воскресенье, когда остальная школа еще оставалась жутковато тихой, Шелби, Майлз и Люс сидели рядком в кабинете Франчески, ожидая допроса. Помещение оказалось просторнее, чем у Стивена, и светлее, с высоким скошенным потолком и тремя большими окнами, выходящими на лес к северу, каждое — с плотными бледно-лиловыми бархатными шторами, в просветы между которыми виднелось ошеломляюще синее небо. Единственным украшением в кабинете была фотография галактики в рамке, висящая над высоким столом с мраморной столешницей. Вычурные кресла, на которых они сидели, оказались роскошными, но неудобными. Люс никак не могла перестать ерзать.
— Какое еще, к черту, «анонимное сообщение», — пробормотала Шелби, цитируя резкое электронное письмо, которое каждый из них получил этим утром от Франчески. — От этого детского ябедничества так и попахивает Лилит.
Люс сомневалась, что Лилит — или, если уж на то пошло, кто-то еще из учеников — могла узнать, покидали ли они территорию школы. Учителей просветил кто-то другой.
— Почему они так долго возятся? — поинтересовался Майлз, кивнув в сторону кабинета Стивена за стеной, откуда до них доносился приглушенный спор. — Как будто собираются назначить наказание еще до того, как выслушают нашу версию! — возмутился он и закусил губу. — Кстати, а в чем состоит наша версия?
Но Люс его не слушала.
— Я действительно не понимаю, что тут такого сложного, — чуть слышно произнесла она, обращаясь больше к себе самой, чем к остальным. — Просто выбираешь сторону и идешь дальше.
— А? — хором переспросили Майлз и Шелби.
— Простите, — отозвалась Люс. — Просто… помните, что Арриана сказала той ночью насчет склонения весов? Я говорила об этом с Дэниелом, а он как-то странно отреагировал. Серьезно, разве не очевидно, что есть правильный ответ и неправильный?
— Мне — очевидно, — сообщил Майлз. — Есть хороший выбор и плохой.
— Как ты можешь это утверждать? — вспылила Шелби, — Именно такой образ мыслей и привел нас к этой неразберихе. Слепая вера! Безоговорочное принятие уже устаревшей дихотомии! — Раскрасневшись, она настолько повысила голос, что ее, должно быть, услышали и Франческа со Стивеном, — Меня тошнит от этих ангелов и демонов, выбирающих стороны! Они злые — нет, это они злые! Снова и снова — будто они знают, как будет лучше для каждого во Вселенной.