Обреченный десант. Днепр течет кровью
Шрифт:
– Пленных в полицейский участок привезли, – рассказывала Катя. – Затем немцы понаехали, хутор оцепили, никого не выпускали. Стали хватать мужиков, допытываться. Из ваших один сильно был ранен, наверное, помер. А второго били, слышно было, как кричал.
Катя подробно пересказала, что происходило на хуторе. Запнувшись, неожиданно спросила:
– Что вы на меня так смотрите, товарищ лейтенант? Куртку о ветки порвала, а кроме резиновых сапог, в лесу никакая обувь сейчас не годится.
Она поправила рыжие волосы,
– Понравилась ты, Катя, нашему лейтенанту, вот и смотрит.
– Мало ли я кому нравлюсь…
Эти слова были сказаны с долей женского кокетства, наверное, совсем не нужного сейчас. Но жизнь берет свое даже на войне. Морозов, не зная, что ответить, неожиданно сказал:
– Меня Федором зовут. Это взводный командир Николай Шорник. А это наш снайпер Павел Чередник.
– Меня забыли, – влез Бондарь. – Лейтенант Леонид Бондарь. Неженатый, между прочим.
Морозову не понравилось, что возле девушки собралась целая толпа. Приказал всем разойтись по своим местам.
– Строгий вы, товарищ Федор! А ваше место где? – улыбалась Катя.
– Впереди.
– Ну и я рядом побуду. Не возражаете?
– Нет, не возражаю.
– Может, в свой отряд санитаркой возьмете?
– У меня рота, а не отряд. Возьму, если комбат будет не против.
Ждали третью разведгруппу. Время перевалило за полдень. Дождь прекратился, лишь порывами налетал холодный ветер, срывая листья с деревьев.
Сумели ребята выдержать допрос или нет? Гадать было бесполезно.
Между тем один из захваченных в плен десантников умер от ран. Второй, молодой боец, не выдержав побоев, согласился показать путь к месту дислокации батальона.
Сломленный болью и страхом, он вел штурмовой взвод СС и группу полицаев. Одновременно развертывались охранные части, моторизованный батальон, полицейские отряды и другие силы, чтобы перекрыть пути возможного отхода батальона Орлова.
Через какое-то время пленный десантник пришел в себя. Сейчас он думал только об одном: как выйти из этой ситуации. Раза два парень в отчаянии пытался вырваться и убежать. Это выглядело по-детски неумело. Его приводили в чувство несколькими затрещинами и даже заставили выпить немного рома.
– Приди в себя. Ты спасаешь свою жизнь.
– Она мне не нужна!
– Не дури.
Один из полицаев слегка сжал перебинтованную кисть руки, из пальцев которой вырвали ногти.
– Хочешь повторения…
Парень не хотел повторения, но и боль его уже не пугала, как не пугала и собственная смерть. Он перешагнул через какой-то порог и лихорадочно перебирал варианты, что можно сделать. Выхватить из-за пояса ближнего немца гранату и взорваться. Он не успеет открутить своими искалеченными пальцами колпачок и выдернуть запальный шнур.
Десантник затравленно
– Не нервничай, скоро все кончится. Выпьешь, отоспишься…
Взгляд парня вдруг упал на полосу нескошенной травы. Там было небольшое минное поле, сохранившееся еще с сорок первого года. Батальонные саперы выдернули указатели, прикрыв один из подходов к базе.
Мины были старые, двухлетней давности. Деревянные корпуса, наверное, сгнили, однако смертоносная начинка сохранилась. Он невольно сделал шаг-другой в сторону поля. Полицай придержал его за плечо:
– Бери правее. Здесь могут быть мины.
– Ничего… там ничего нет.
Он бормотал что-то еще, готовясь к рывку, одновременно послушно шагая вправо. Затем бросился всем телом, сумев выдернуть кусок бечевки из рук крепкого немецкого унтер-офицера. Парню не связали искалеченные руки с перебитыми пальцами, он бы ничего ими не смог сделать. Но бег на последнем дыхании дался ему легко.
Кто-то с запозданием погнался вслед. Полицай передергивал затвор винтовки, но стрелять было категорически запрещено. Унтер-офицер и еще двое уже догоняли парня, но он выкрикнул:
– Мины… мины!
Это дало ему нужные секунды, чтобы достичь нескошенной полосы уже полегшей, побитой первыми заморозками травы. Он даже разглядел осевшую ямку, куда два года назад наши саперы прятали одну из противопехотных мин.
Десантник прыгнул на нее, желая лишь одного, чтобы она взорвалась. Чтобы ему не пришлось метаться в поисках другой мины или снова угодить в руки эсэсовцев. Судьба простила слабость двадцатилетнему парню. Оглушительный взрыв подбросил тело, с маху швырнул в траву.
Унтер-офицер остановился как вкопанный, замерли еще трое-четверо, пытавшиеся догнать русского смертника. Заряд мины был сильный, парню оторвало ногу по колено, оглушило. Он пришел в себя через минуту или две. Его пытались вытащить, но вместе с кровью быстро уходила жизнь.
– Все… ну вот и все…
Безжизненное тело все же удалось вытащить, но русский перехитрил всех. Он ушел туда, где его уже не могли достать.
Капитан, старший в группе, с трудом удержался, чтобы не ударить унтер-офицера. Тот виновато смотрел на своего начальника, готовый принять любое наказание.
– Вперед, – дал команду капитан. – Обойдемся и без проводника. Весь район уже оцеплен.
– Что делать с парашютистом? – растерянно спросил один из полицаев, показав на мертвое тело десантника.
– Взвали его на плечи и тащи на себе, – огрызнулся старший полицай. – Только за оторванной ногой сходи!
Капитан, немного говоривший по-русски, понял и оценил шутку.
– Быстрее, быстрее, – весело торопил он подчиненных. – Они слышали взрыв, но это уже не важно. Наши обложили всю шайку. Скоро будет весело!