Обречённый на Бесконечность
Шрифт:
И ладно еще Соня… Та с наслаждением слушала, как читает совсем непонятную книжку Лена. Для нее это был совершенно новый мир, не тот, что она ощущала ранее. Каждое новое слово, каждый новый термин или рисунок, Соня поглощала все своим воображением, рисуя в голове все новые сюжеты.
Даже если это была книга о Высшей магии.
— /Лена, а что означает этот треугольник в кружечке?/
— /Узор, увеличивающий область применения высшего заклинания… Не отвлекайся…/
Полная тишина… Оставаясь наедине друг с другом, они не
Нечто, что походит на способность Ашурамару и Люцифера, общение с помощью мыслей. И хоть суть их была похожа, но сам процесс разительно отличался.
Если начинать с основ… Первым условием, очень схожим с этими процессами, являлось то, что каждый из них условно мертв. Ашуармару, Соня и Лена, уже давно не живые существа, а если быть точнее, то они переродились в совсем чуждых им местах и телах.
Перед тем, как две девочки оказались в заключении одного тела, их неоднократно убивали, ради достижения такого результата.
Второе условие… О котором догадывается только Лена. Их души, перед объединением в теле Юмики Ренгоф, были расколоты пополам. Как и у Ашурамару. Вследствие чего обе потеряли половину памяти.
И это логичное по всем меркам живых существ правило — в одном теле не должно быть более ста процентов души, впрочем, как и менее.
И последнее… То, что отделяет способности двух девочек от способности Ашурамару. Они не духовные клинки. Это два существа, что находятся в одном теле. Походит это на раздвоение личности, но здесь существовал один нюанс… О котором ни Лена, ни Соня не догадывались…
— /Лена… Хочу быть такой же умной, как и ты…/ — расстроенный голос Сони донесся эхом в подсознании ее подруги.
— /Дети в нашем возрасте, наоборот, энергичные и слегка глупые… Ходят в розовых очках, мечтая о невообразимом будущем,/ — вскользь ответив Соне, Лена продолжила читать учебник.
— /Ха-ха-ха! Ничего не поняла! Лена, ты слишком умная! Ха-ха-ха!/
— /…Эх… Не хватает мне твоей энергичности и жизнерадостности… Продолжаем читать?/
— /Да!/
Софилена второе в этом мире существо, что вышло за рамки разумного из-за одного, потерявшего весь рассудок, проректора. И, как бы это странно ни звучало, но именно этот факт ставил двух девочек на тропу нелегкой судьбы…
Лена получила наследственную технику, о которой могла лишь догадываться. Вся информация, все рисунки и картинки, любые слова. Абсолютно все она запоминала до мельчайших деталей. Она помнит все, даже то, что когда-то потеряла.
Задумывалось ли такое Доумой… Как только их объединили в одном теле, то Лена начала сходить с ума. Её память стала обрывистой, факты недостоверные. Любое предложение, что она когда-то запомнила, раздвоилось пополам… Подруга Сони, что провела с ней почти все детство в лаборатории
Но, буквально через тридцать минут, терзания Лены прекратились, и она… Вспомнила все, что совсем недавно потеряла. Картина мира в её глазах вновь стала цельной, и произошло это лишь из-за наследственной техники.
Можно сказать, что Софилена отнюдь не полноценное существо, но это лишь на первый взгляд. Если Лена вернула память, то в сумме получилось сто пятьдесят процентов души? Отнюдь.
Здесь работал слегка иной механизм…
— /Соня, как думаешь, почему наш нимб оранжевый?/
Отложив учебник, Лена сняла нимб с их головы и стала с тоской рассматривать его. Неяркий, наощупь слегка склизкий, как металлический обруч. Он слишком сильно выделялся на фоне настоящего нимба, что был до ужаса мягким, и в то же время непомерно крепким.
Хоть это и была их отличительная черта, но Лене от этого становилось только противно. Оранжевые лоскуты, распространившиеся по всему телу Софилены, этот странный нимб, а также клинок, что был в ножнах. Все эти детали раздражали подругу Сони, хоть та и не знала почему.
— /Возможно… Я не знаю… Возможно, они объединяют наши души?/ — робко ответила Соня.
— /Нет… Я чувствую в них нечто другое. На наших братьях и сестрах были точно такие же ленты, и они действительно служили ради объединения, но эти… Они странные…/
Соня забрала контроль над телом и с любопытством стала разглядывать, так им прижившиеся странные лоскуты. Они не росли из их тела, а исключительно находились только на одежде и ножнах клинка. Это было странно, но в то же время, и Соня и Лена чувствовали, что они часть их жизни.
Нельзя отобрать или разорвать. Все равно, что это их отчужденный орган, предназначение которого они не в силах понять.
И так бы продолжалось долго. Соня стала запутываться в собственных лентах, с каждой секундой приобретая странные позы. Спокойствие длилось жалких пять часов.
— /Соня, остановись. Что-то приближается…/
— /Мпфу… Бе… Гадость…/ — выплюнув изо рта ленту, что была прикреплена к ножнам, она замерла на месте. — /Что случилось, Лена?/
Однако вторая не успела ответить… Она взяла под контроль тело и спешно выставила две руки вверх. И все равно… Это бы их не спасло.
***
— Стихия Михьешики. Знак Водяного Дракона…
Он стоял на неосязаемой платформе, созданной техникой левитации. В сотне метрах над густым лесом, в центре которого находился, на первый взгляд, заброшенный особняк. И прямо в него, он устремил свой клинок, с чьего конца начал образовываться огромный, почти прозрачный темно-синий дракон.
Это был приказ. Неотъемлемый, бессмысленный, странный, противоречащий всему мировоззрению первого капитана. Но при этом… Он абсолютно ничего не может с этим поделать. Ни оспорить, ни противиться — Газадриэль и сам не желал этого.