Обречённый на одиночество. Том 1
Шрифт:
………………………………………………………..
…В свое время и Буга шагнул во вторую пещеру Туш-Лама. Через несколько лет после него упокоилось там и состарившееся тело Баги…
*****
А колесо времени продолжало свой мерный ход…
Проходили двадцатилетия28… Проходили века…
Ты и не думал меняться, мир. Наоборот, ты втягивал в свои кровавые игры все новые и новые народы. Крови и слез, бед и несчастий в тебе становилось все больше и больше. Жизнь человеческая… жизнь слабого, беззащитного человека, его дни, месяцы и годы продолжали оставаться во власти непреходящего горя…
…На род человеческий обрушилось очередное бедствие – откуда-то из глубин
Докатилась эта смертоносная волна кровожадных и кривоногих степняков, вросших, казалось, в спины своих низкорослых, но невероятно выносливых лошадей, и до земель нахов. И началась война… Долгая, изнурительная, кровопролитная. Из года в год ранней весной разгорался огонь войны и продолжал гореть ярким пламенем до первых заморозков. Потом, на несколько зимних месяцев, наступал покой – враг уходил зимовать в степи. Но каждой следующей весной война возобновлялась с новой силой, и кровь снова ручьями стекала по склонам Кавказских гор. Нахи косили врагов, словно весеннюю траву, но тех не становилось меньше. С каждым следующим днем их ряды увеличивались. Дошло до того, что среди горцев пошли разговоры о том, что жены степняков рожают детей не так, как все другие женщины – девять месяцев вынашивая в своей утробе, а мечут икру, подобно лягушкам и рыбам. Была даже снаряжена группа охотников с целью выкрасть несколько женщин из лагеря степняков, дабы подтвердить или опровергнуть этот слух. Азиатки были доставлены. Жрицы бога Селы тщательно осмотрели их и пришли к поразительному выводу – это были обычные женщины, которые, естественно, никакой икры не метали. А поразительным сей факт для простодушных нахов казался потому, что ничем иным объяснить многочисленность этого племени было невозможно.
Для кавказцев все азиаты были на одно лицо. Казалось, что их и в самом деле не женщины рожали, а выстругивала рука плотника по одному и тому же шаблону или отливали в однообразных формах. Нахский воин немало удивлялся, когда перед ним буквально из-под земли вырастал именно тот враг, которого он только вчера зарубил собственным мечом. Можно было подумать, что эти странные чужеземцы обладают волшебным эликсиром, способным соединять разрубленные мечом тела и вдохнуть в них жизнь. И не было уже сомнений в том, что враг, которого ты поразишь сегодня в самое сердце, завтра все равно выйдет на поле боя живым и невредимым.
Но этот враг не искал Туш-Лам. Нет. Он вряд ли даже знал о его существовании. Степняки желали только одного – покорить мир своей многочисленностью и талантом военачальников. Им не было никакого дела до силы истинного Слова и тайных знаний.
Война продолжалась годы и годы. Нахское племя все уменьшалось и уменьшалось. Им пришлось отступить к горам, к самому сердцу своих земель. Враг был остановлен у подножий гор, которые превратились для него в неприступную крепость. Однако плодородные равнинные земли на долгое время оказались в руках степняков.
Даже тогда не вскрыли предводители нахов Туш-Лам. Время еще не настало, говорили они, не родила земля пока того, кто должен открыть медную дверь… рано еще…
– Неужели дрогнули храбрые к,онахи! – обратился к соплеменникам прославленный предводитель Борз. – Неужто врагу удалось посеять в наших душах сомнение! Неужто уступят горные орлы степным стервятникам?! Неужели мы опозорим могилы наших славных отцов?! Да неужели же мы, дети Турпал Нохчо, не защитим честь наших матерей и сестер, неужели позволим врагу осквернить нашу землю?! Неужели допустим, чтобы в благодатном краю нахов жили и плодились мерзкие чужаки?! Нет, нет и нет! Не бывать этому никогда! Нахи были, есть и будут всегда на этой земле! Мы будем жить, пока существует этот мир! И да сгинет тот, кто желает нашей смерти! Сегодня ночью мы спустимся с гор и покажем грязным чужеземцам, что такое ярость
– Арс-вай! Арс-тох! – откликнулось войско на клич предводителя.
…Под утро, когда глаза даже самого бдительного воина слипаются, не в силах противостоять сну, нахи с боевым кличем «Б,ав» атаковали лагерь степняков. Острые клинки и меткие стрелы к,онахов начали кровавую жатву. Враг, не ожидавший такой отчаянной вылазки со стороны измотанных и ослабленных нахов, был застигнут врасплох…
Какая же то была страшная ночь!.. Вывалянная в багровой крови черная ночь!.. Стоны раненых заглушали ликующие крики победы, от искр клинков загорались пестрые шатры, хриплый свист перерезанных глоток исполнял жуткий гимн смерти. Кони, обезумевшие от удушающего запаха человеческой крови, с диким ржанием носились по лагерю, добивая своими тяжелыми копытами раненых… И огни отражались в лужах крови, будто сама нахская земля горела под ногами не знавших доселе поражения завоевателей…
С первыми проблесками дня нахи покинули долину и растворились в густых лесах на горных склонах, оставив лежать на поле боя тысячи и тысячи бездыханных тел степняков.
Еще раз сунуться в горы враг не посмел.
«Нет никакого позора в том, если мы отступим перед такими воинами, – решили предводители степняков. – Они достойны быть хозяевами своей земли! Народ, для которого свобода стала религией, невозможно поработить!»
Жестокие и воинственные степняки сотни лет держали полмира под своей пятой, однако нахам, доблестным детям кавказских гор, удалось отстоять свою свободу…
…И Борз, славный Борз, одним ночным боем остановивший длившуюся двадцать лет войну, нашел вечный покой в склепе на склоне Туш-Лама, рядом с Таштой, Муоцой, Болатом, Бугой, Багой и многими другими к,онахами одного с ним семени и одной крови…
*****
Был я свидетелем появления в этих краях и Хромого Тимура. Да-да, и он, знаменитый Темурленг, властелин бескрайних земель и властитель множества народов, возжелал увидеть у своих ног покоренных нахов…
Я видел все, ибо и в ту далекую пору жил в крови и кости моих отцов…
И Тимуру, продвигавшемуся из далекой Азии, скидывая с тронов правителей и покоряя один народ за другим, пришлось остановиться у подножия гор Кавказа. И в этот раз решающее сражение произошло здесь. На поле битвы пало много славных к,онахов и мехкарий. Вместо убитого мужа в строй становилась жена, вместо павшего брата – сестра, вместо сына – престарелый отец. Но, несмотря на все лишения и потери, сопротивление нахи не прекращали. Ни на один день! И уменьшилось племя нахов до половины… потом до четверти… до десятой части… И оказалось оно на грани полного исчезновения. Еще один шаг, еще одна черта и – пустота… пустота… пустота…
«Что же с нами происходит? – сокрушались к,онахи. – Неужели это конец? Неужели эти горы больше не услышат смех наших детей, неужели не увидят искрометный танец юношей и плавную поступь девушек? Неужели перестанет звучать гортанная речь… Неужели древняя, священная земля нахов останется на поругание чужеземному воронью?.. Нет! Не все нахи еще полегли! Если в живых останется хотя бы один к,онах, земля наша не осиротела. И язык нахов будет жить, пока жив к,онах. Он не даст ему умереть. Он будет разговаривать на нем с гранитными скалами, буковыми лесами, стремительными реками и прозрачными родниками. С горами и равнинами. С голубым небом и черной землей. С птицами и зверями. И язык нахов будет жить! Должен жить! Иначе… Никогда не насладится свободой народ, который не убережет родной язык! Если отвергнет народ язык свой, не быть ему более хозяином ни городов и сел, ни полей и пастбищ, ни лесов и рек, ни гор и равнин! Ибо только в языке заключено право любого народа на обладание тем уголком земли, который он называет Родиной!.. А мы… Мы будем сражаться! Либо победим, либо погибнем! Арс-вай! Арс-тох!»