Обреченный пророк
Шрифт:
– А какая же? – с любопытством спросил Олег.
– Цель их – разрушение, – просто сказал прорицатель.
– Чего?
– Да всего: общества, морали… А главное, человеческих душ.
«Что он несет?» – насмешливо подумал Олег.
– Вы мне не верите, – живо откликнулся прорицатель, – оглянитесь по сторонам, неужели не видите, что происходит?
– А что? – недоуменно спросил Олег.
– Рушится все, – спокойно сказал прорицатель, – еще несколько лет, и государству конец.
– Какому государству?
– Союзу!
Олег весело засмеялся.
– Вижу, – откровенно
– Это только кажется, – печально сказал прорицатель, – развал и хаос впереди.
– И что же, по-вашему, это дело рук каких-то таинственных сектантов?
– Вам же, наверное, случалось видеть, как распиливают совершенно целое на вид дерево, а внутри оно источено и вот-вот превратится в труху? Я никого конкретно не обвиняю, просто констатирую факт. Почему я попал в Монастырь?! Сейчас объясню. Перед этой заварухой в Афганистане я составил докладную записку и отнес ее Андрееву, в ней я аргументированно пытался доказать на основе исторических фактов и социально-экономического состояния этой страны, к чему приведет оккупация Афганистана. Вспомнил печальный опыт англичан и тому подобное. Все эти исторические и научные факты я собрал лишь для того, чтобы записка казалась правдоподобной, не мог же я и впрямь написать, что в результате данного мне невесть кем дара предвидения я наверняка знаю, чем эта авантюра кончится?
– Но ведь в Афганистане, по-моему, все идет хорошо, – встрял Олег.
– Хорошо?! – рот прорицателя перекосился в язвительной усмешке. – Если бы хорошо! Ты же историк! Помнишь, чем кончилась русско-японская война? А чем кончилась для России первая мировая?
– Неужели и сейчас будет нечто подобное? – спросил Олег.
– Короче, – не обращая внимания на вопрос, продолжал Владимир Сергеевич, – я пошел с этой запиской к Андрееву.
«Ты что же, из ума выжил?» – спросил он меня.
«Вы же знаете мой дар, – сказал я, – все, о чем я здесь написал, обязательно случится, если не принять меры, и сейчас же!»
«О, парень! Ты, я вижу, действительно не в себе! – Он вскочил и забегал по кабинету. – Что ты несешь?!»
«Знаю, что судьба страны вам в общем-то безразлична, – заметил я, – но собственная судьба? Если вы не обнародуете мою записку и войска в Афганистан все-таки войдут, то последующие события приведут к вашей смерти, могу даже сказать, когда и как».
Он страшно побледнел, вытаращил на меня глаза и заорал не своим голосом: «Вон!!!» И вот я здесь.
– Значит, вас все-таки не послушали, – ехидно заметил Олег, – но почему ваши друзья-сатанисты допустили, что вы оказались в Монастыре? Ведь вы сами говорили, что они всесильны.
– Им было известно о записке, но они были категорически против ее передачи в «верха». Я уже говорил, что в отношении себя не могу делать предсказаний. Не получается, а они знали, что ждет меня, и решили таким образом покарать отступника.
– А почему вас просто не ликвидировали, а посадили в Монастырь?
– Видимо, надеялись, что рано или поздно одумаюсь и попрошу о снисхождении. Главврач мне несколько раз намекал на это.
«Весьма туманно, – подумал про себя Олег, –
– Ну и что же вы дальше делать будете?
– Я уже сказал, постараюсь пробраться в Москву.
«Ну-ну!» – подумал Олег.
А в это время в кабинете у Караваева шло совещание. Присутствовали начальник милиции, Ситников и Козопасов, а также молчаливый Разумовский. Караваев мрачно смотрел на присутствующих.
– Зверь на свободе! – вещал Ситников. – Это маньяк-убийца. Комаров – только первая жертва!
– Комаров был его сообщником, – спокойно сказал начальник милиции. – Именно он помог ему выбраться из Монастыря, очевидно, с целью поисков клада. И, судя по всему, клад был найден, потом произошел дележ… К тому же с ними был третий. Скорее всего известный нам Каратыгин, Губан. Кстати, он пока до сих пор не найден.
– Так ищите! – закричал Караваев. – Весь город переполошили! У меня жена забилась в самую дальнюю комнату, все двери закрыла на замки, да еще и двустволку со стены сняла.
– Мы ищем, Аркадий Борисович, – начальник милиции твердо посмотрел на Караваева, – но это, по-моему, не снимает ответственности с тех, – тут он взглянул на Ситникова и Козопасова, – по чьей халатности произошло это преступление.
– Сейчас не время разбираться, кто виноват, а кто – нет, – неожиданно спокойно сказал Караваев, – нужно найти обоих, и беглеца из Монастыря, и этого Губана.
Вечерело. Субботний день подходил к концу. Длинные тени легли на снег. Призрачная синева коротких зимних сумерек разливалась над Тихореченском. Городок, казалось, замер. Жители притаились по своим домишкам. Ведь где-то рядом бродит убийца! И не просто убийца, а сбежавший из сумасшедшего дома маньяк, для которого перерезать глотку – раз плюнуть. Слухи о том, что Комара убил именно он, с быстротой распространились по городку.
А тот, кого в это время искали, сидел в комнатушке Олега и невесело молчал. Молчал и Олег. Говорить было не о чем. Хотя у него возникло множество разных вопросов, он сдерживал себя. К тому же правда, которую он так хотел услышать, никак не укладывалась в его сознании. Олег все больше убеждался в том, что перед ним обыкновенный сумасшедший. Он не чувствовал страха – только усталость, какая бывает от ожидания.
Прорицатель, казалось, о чем-то напряженно думал. Он почти ничего не ел и на настойчивые уговоры Олега перекусить лишь отмахивался.
Наконец он заговорил, заговорил еще более сбивчиво, чем обычно.
– Эх, – заявил он, – что бы я отдал, чтобы узнать… Все бы отдал… Жизни не пожалел…
«О чем это он?» – подумал Олег, молча ожидая продолжения.
– Но не могу, – продолжал прорицатель. Он явно разговаривал с самим собой. – К горю моему, не могу!..
– Вы о чем? – спросил Олег.
– Узнать, что со мной будет дальше, – пробормотал прорицатель, – что мне готовит судьба, да вот не могу, не дано мне. Ему вот могу, а себе – ни-ни. Ему… ему… Кто бы подсказал, что делать? – Он надолго замолчал.