Обреченный пророк
Шрифт:
Удивленный Ситников недоуменно посмотрел на своего собеседника.
– Не понял, – промолвил он.
И снова с лицом Корытова произошла странная метаморфоза. На этот раз оно уже не было похоже на стертую монету, а стало столь величественно, что хотелось вытянуться по стойке «смирно» и с трепетом отдать честь.
– Что же тут непонятного? – с грозным спокойствием сказал Корытов. – Служить – это значит выполнять мои приказания, получать за это определенную плату, по-моему, вполне понятно!
– Но я уже, если можно так выразиться, служу Минздраву,
– Зачем так высокопарно, – недовольно возразил старик, – где вы служите, я знаю. Но то, что я вам предлагаю, совсем другое. Вы будете служить непосредственно мне, а не какому-то государству. Мне!
– Да кто вы такой?! – крикнул Ситников, тоже решив показать характер.
– Кто я такой?! – спокойно переспросил старик. – Ну, скажем, маг.
Этого Ситников никак не ожидал. Он недоуменно вытаращил глаза и полуоткрыл рот. «Неужели сумасшедший? – пронеслась мысль. – Нет, не похож. Но ведь нормальный человек такое не скажет?»
– Вы, я вижу, мне не верите, – сказал старик. – Дело, конечно, ваше, но хочу вам кое-что рассказать. Я, конечно, знаю, что вы – главврач Тихореченской психиатрической больницы. Знаю, каков и профиль вашей больницы. И то, кому вы подчиняетесь. Ваш заместитель Степан Иванович все это мне регулярно докладывал. К сожалению, он был не очень исполнительным человеком, и в этом его ошибка.
– Так это вы?.. – начал Ситников и, не договорив, с испугом уставился на Корытова.
– Вернемся к этому вопросу в свое время. Возможно, маг – слишком громко сказано. На деле я руководитель древнего религиозно-этического братства людей. Как это ни странно звучит в наше время, Козопасов был среди моих учеников. К сожалению, ученики бывают нерадивыми… Перехожу к сути дела. В вашем Монастыре содержался один мой знакомый, некий Матвеев.
«Так вот откуда ветер дует, – понял Ситников. – Опять Матвеев. И от мертвого от него нет покоя!»
– Матвеев, как бы выразиться поточнее, представлял для меня определенный интерес. Он в некоторой степени принадлежал к нашему братству, хотя и не всецело. Козопасову было поручено оберегать его и следить за его безопасностью, однако он не справился с поручением.
– И поэтому вы его убили?
– А казалось, чего проще, – продолжал Корытов, не обращая внимания на реплику главврача, – присматривай за больным, не давай ему совершать глупые поступки… Но и на исполнение этой мелочи ума у нашего Степы не хватило.
– По сути дела, он не виноват, – заступился за мертвого заместителя Ситников, – кроме Козопасова, за Матвеевым наблюдали и другие лица, вот они-то его…
– Ничего не хочу слышать, – откликнулся старик, – меня это не интересует. Обстоятельства, видите ли… Он мне тоже говорил об обстоятельствах. Раз приказано – сделай! И ни на какие обстоятельства ссылок быть не должно!
– А почему вас, собственно, интересовал Матвеев?
– Означенный Матвеев был близок к правительственным верхам, кроме того, вел «бриллиантовое дело».
«И об этом знает», – удивился Ситников.
– Ваш
«Мерзавец Степа!» – в сердцах подумал Ситников.
– Да-да, ваш интимный друг предавал вас, – старик насмешливо взглянул на главврача.
Ситников слегка покраснел.
Внезапно ему пришло в голову, что старик вслух отвечает на его немые вопросы.
«Уж не читает ли он мои мысли?» – обожгла его догадка. Старик кисло улыбнулся, отчего лицо у него и вовсе стало походить на кошачье, и продолжал:
– Надо сказать, что «бриллиантовое дело» весьма меня интересует. Оно дает выход на очень больших людей, очень!
– Выход с целью шантажа? – невинно спросил Ситников.
– Примитивное толкование, – отозвался старик, – но на минуту допустим, что это так.
«Эге! – решил про себя Ситников. – Здесь все круто замешено…»
– Как известно, – продолжал Корытов, – «бриллиантовое дело» фактически закончилось ничем, погорела только мелкая сошка. Но Матвеев вел дневник, в который заносил все коллизии дела. По сути, дневник – обличительный документ огромной силы. Это бомба! С его помощью можно свернуть горы. О дневнике многие знали, пробовали его уничтожить, но Матвеев проявил упрямство, за что и поплатился.
– Матвеев попал в Монастырь вовсе не из-за дневника, – перебил старика Ситников, – дело в том, что он обладал определенными способностями, позволявшими предсказывать будущее. Считая себя ответственным за судьбы страны, он пытался сообщить о своих, так сказать, заключениях «на самый верх», нарушил при этом субординацию, да и предсказания его произвели тягостное впечатление. За это его и отправили в Монастырь. А «бриллиантовое дело»? На мой взгляд, оно не представляет угрозы для власть имущих.
– Вы верите в прорицателей? – быстро спросил старик.
– А почему бы и нет? Я нисколько не сомневаюсь, что у Матвеева такие способности были. Да, впрочем, не у него одного. В мировой истории, и в русской в том числе, сколько угодно примеров.
– И все-таки я считаю, что Матвеев погиб именно из-за нежелания отдать свой дневник. Боясь разглашения, его и устранили.
Ситников пожал плечами, не желая спорить.
– Дело в том, – продолжал старик, – что дневник Матвеева в ближайшее время будет у меня.
– Неужели?! – поразился Ситников.
– Я вас уверяю. И в дальнейших действиях большая роль отводится вам.
– Мне?
– Именно!
– Но почему мне? – Ситников изумленно смотрел на Корытова.
– Ладно, об остальном поговорим в другой раз. Вы поживете у меня несколько дней, я думаю, вам здесь понравится.
– Но меня ждут в Тихореченске!
– Мы послали туда телеграмму, – сообщил Корытов (Ситников обратил внимание, что старик в первый раз произнес слово «мы», до этого он всегда выступал от своего имени), – в которой сообщается, что в связи с расследованием уголовного дела о смерти Козопасова вы задерживаетесь в Москве.